Призрак отца: о чем снимает Томас Винтерберг

В повторный прокат вышла «Охота» — самый резонансный из поздних фильмов датского бунтаря Томаса Винтерберга, который вместе с Ларсом фон Триером планировал трепать нервы датскому и мировому сообществу. С тех пор он снял автобиографическую «Коммуну», по-оперному высокую трагедию «Курск» и примирительную трагикомедию «Еще по одной». В 2016-м мы зафиксировали, как режиссер променял статус «камешка в ботинке» на лавры парламентера поколений — и это наблюдение актуально спустя шесть лет.


Многие фильмы датчанина Томаса Винтерберга начинаются с пейзажей - чаще всего, в теплых, желтых тонах, реже - синюшных, холодных. Режиссер размыто заявляет географию очередной семейной драмы, конфликта отцов и детей, братьев, молодого поколения и старшего. В корпусе его работ, несмотря на обильные пасторали, несколько чуждой выглядела иллюстративная экранизация викторианского романа Томаса Харди «Вдали от обезумевшей толпы», но уже в «Коммуне» датчанин вернулся к излюбленному семейному застолью, которое несет разоблачение с последующей переменой участи. Новая работа Винтерберга также выглядит примирением с причиной импульса двадцати лет его фильмографии, в которой он раз за разом возвращался к очень похожим схемам.

Смотреть онлайн Фильмы Томаса Винтерберга
Родившийся в 1969 году в Копенгагене, в семь лет Томас мечтал о работе инженером, каплевидных стальных очках, большой связке ключей и ортодонтических скобах. Тогда же его родители решили, что хотят жить в журналистской коммуне, и переехали в место, где он проведет двенадцать лет - с семи до девятнадцати. Коллективные решения, ни одной одинаковой вилки, двухлетний мальчик с пивом в саду, педантичный сожитель, сжигавший все вещи, бесхозно валяющиеся по дому (эта сцена вошла в фильм, мелькнувший в сцене сожжения сапог - воспоминания Винтерберга о собственном ботинке, пережившем аналогичную кремацию). Покинув общий дом, в девятнадцать, он поступает в Датскую национальную киношколу, которую закончит в 1993-м. Десятью годами ранее из этих стен выпустился Ларс фон Триер. Их фамилии навсегда свяжет «Догма-95» - «акция спасения» и «авангардное кинематографическое движение» в одном флаконе, объединенное «обетом целомудрия» из десяти пунктов (ручная камера, никакой павильонной съемки - только натура, запрещено жанровое кино, события происходят здесь и сейчас - и так далее). Винтерберг и Триер были идеологами этой мини-«новой волны», среди адептов которой - Сёрен Краг-Якобсен и Кристиан Левринг. Впрочем, верность «антиголливудскому» жесту режиссеры надолго не сохранят, но как очередной национальный бунт против устоявшихся («папочкиных») норм кинопроизводства он все равно войдет в анналы. Для Винтерберга этот жест, как покажет время, будет символическим вдвойне, тем более что коммуна, где остались родители, символично распалась в том же 95-м.


До дипломной короткометражки «Последний раунд» режиссер снял в 1990-м средний метр «Снежная слепота» (Sneblind) и телевизионный фильм «Догадка» (Slaget på tasken), где дебютировали Ульрих Томсен и Николай Костер-Вальдау, сегодня известный ролью Джейме Ланнистера из «Игры престолов». Еще через одну короткометражку («Мальчик, который ходил задом наперед») Винтерберг возьмется за первый полный метр - «Величайшие герои» (1996), где сыграют его любимчик Томас Бо Ларсен, сегодняшние звезды датского кино - Ульрих Томсен и Трине Дюрхольм, — а также чуть менее известная за пределами королевства Паприка Стин. Все они через два года появятся на экране скандального и успешного «Торжества», первого фильма «Догмы», Томсен и Дюрхольм воссоединятся с режиссером на съемках «Коммуны», Ларсен мелькнет еще в паре лент Винтерберга, а Стин снимется у Триера в «Идиотах» («Догма №2») и «Танцующей в темноте», у Краг-Якобсена в «Последней песни Мифуне» («Догма №3»), да и потом ее не обделят вниманием хорошие датские режиссеры (с четвертым «догматиком», Леврингом, она поработает лишь в 2008-м, на «Не бойся меня»).

Читать Обзор «Ночного сторожа» — дебют Костера-Вальдау в большом кино
«Величайшие герои», как и все до-«догмовские» фильмы Винтерберга, обычно оказываются за скобками его неровного и склонного к турбулентности творческого пути, но уже там датчанин обращается к сюжету, который в той или иной форме будет часто эксплуатировать. Карстен (Томас Бо Ларсен), который к 31 году отсидел уже 11 раз, как-то в выходной узнает, что у него есть дочь Луиза (Миа Мария Бек). К двум часам он должен вернуться в тюрьму, но вместо этого вместе с новообретенным отпрыском и нервным приятелем Петером (Ульрих Томсен) гуляет по городу, катается на карусели, а на следующий день они сбегает в Швецию, где много лосей и не слишком дружественных шведов. Карстен увозит Луизу от отчима, который частенько ее колотит, скрывается от полиции, а заодно стремится к нынешней возлюбленной (Трине Дюрхольм). Девочка видит в двух нерадивых и потрепанных мужчинах настоящих героев, а те заканчивают сравнительно бесцельный и причудливый роад-трип с налетом «Тельмы и Луизы» сценой-пародией на финал классического вестерна про Буча Кэссиди и Санденса Кида, чей броманс напоминают и отношения Петера с Карстеном. Восемь лет спустя о той же картине напомнит финал и отчасти эстетика «Дорогой Венди».


Через десять лет Винтерберг взглянет на сюжет об обретении отца с другого ракурса и более сардонически: в «Возвращении домой» 2007-го заикающийся повар Себастьян (Оливер Меллер-Кнауэр), воспитанный двумя матерями в русле мифа о трагически погибшем под колесами поезда папаше, ненавидевшем «этот мир проституток», узнает, что прибывший в город всемирно известный оперный певец Шмидт (Ларсен) — его предок и есть. Попутно он влюбляется в Марию (Ронья Маннов Олесен) — горничную отеля, куда заселился Шмидт, а тот, не узнав сына, но по-отечески к нему отнесясь, все равно не может пересилить природу — и пытается девушку соблазнить. Как и «Торжество», «Возвращение домой» Винтерберг завершает избавлением от маячащей тени отца: неловкая потасовка под приятную музыку и в куче пестрых шаров оборачивается излечением от заикания и примирением.

Читать Рецензия на «Еще по одной»
Обе ленты можно считать частями условной «отцовской» трилогии Винтерберга, жемчужина и апофеоз которой, разумеется, «Торжество» — первый фильм, снятый по правилам «Догмы», принесший датчанину Приз жюри Каннского кинофестиваля. Основанная на истории, услышанной Винтербергом в эфире Датского национального радио (позднее слушатель, представившийся Аланом и рассказавший ее, признался, что это выдумка), картина рассказывает о семейном празднестве - 60-летии патриарха Хельге (Хеннинг Моритцен), куда съезжаются все родственники, вспоминают былое и готовятся чествовать юбиляра. Один из отпрысков Хельге, Кристиан (Ульрих Томсен), оказавшись в отцовском доме, вспоминает о сексуальном насилии, которое пришлось пережить ему с сестрой Линдой, покончившей с собой. Воспоминание вклинивается в «поздравительный» тост, праздник оказывается испорчен, а мир принимает «Торжество» как своего рода разоблачение не только (патриархальной) семьи, но и тихой Дании в целом (шесть лет спустя с аналогичным трюком выступит писатель и журналист Стиг Ларссон, чья трилогия «Миллениум» схожим образом проходится по шведскому обществу). О признании ленты красноречиво говорит то, что по сценарию «Торжества» даже ставили спектакли. Впрочем, сам Томас Винтерберг говорит, что его не очень волнует критика буржуазного общества и социальная критика вообще, а свое кредо он формулирует, как интерес к «человеческой хрупкости в любой культуре и языке».


О «Торжестве» тепло отзывался великий Ингмар Бергман (Триеру его благословения заслужить так и не удалось), но следующий полный метр Винтерберга — «Все о любви» — оказался настолько амбициозным и сумбурным, что даже его сновидческая природа не заинтересовала шведского мастера. В какой-то момент, работая над картиной, Винтерберг обратился к Бергману за помощью, чувствуя, что не может закончить ленту самостоятельно. Тот, вспоминает режиссер, рассмеялся и сказал, что Томас выжил из ума. В 2002 году, после премьеры футуристической драмы про любовь, кажется, весь мир посчитал так же. 2021 год, Джон Марчевски (Хоакин Феникс) приезжает в Нью-Йорк, чтобы окончательно развестись с женой-фигуристкой Элен (Клэр Дэйнс). Мир меж тем катится в тартарары: летом в Африке идет снег, в Уганде отказали законы гравитации и население улетает в неизвестном направлении, по всему миру люди гибнут от сердечной болезни, вызванной печалью и одиночеством. Вдобавок сюда вклинивается безжалостный механизм развлекательной индустрии, которая хочет, чтобы Элен на потребу публике каталась вечно, а потому запасается ее двойниками - случайными девушками, которым стирают собственную личность. В атмосфере этого разведенного водой линчевского кошмара Винтерберг провозглашает, что выживут только любовники, ведь даже семейные связи могут обернуться предательством, а большим коммунам - вроде общества или бизнеса - на человека наплевать тем более.

Читать Творческий портрет Ингмара Бергмана
После очень личного и наиболее дорогого сердцу фильма, обернувшегося провалом, Винтерберг снимает по сценарию Триера культовую картину «Дорогая Венди» - торжественно озвученную The Zombies сказку про взросление, в которой некоторые видят пропаганду огнестрельного оружия. Хотя история детей, увлеченных старомодным огнестрелом, легко транскрибируется как ода увлечению [съемками] кино - от английского shooting, что можно перевести и как «стрелять», и как «снимать фильмы». Награжденная призом за режиссуру на ММКФ, «Венди» вновь возвращает датчанина в игру - на территорию конфликта отцов и детей, в область коммуны по интересам, чей финал вновь позаимствован будто бы из классического вестерна. Склонность если не к самоповторам, то к рифмам проходит через всю фильмографию Винтерберга: в редкой картине нельзя найти отголосок предыдущих (или даже следующих) работ.


За «Венди» последовало «Возвращение домой», где Винтерберг впервые снял будущую вторую жену Хелену Рейнгорд Ньюманн (потом она появится в «Субмарино» и «Коммуне»). Еще через три года датчанин взялся за экранизацию романа «Субмарино» Йонаса Т. Бенгтссона, самой мрачной и давящей своей ленты, чье настроение раскрывает сам термин «субмарино» (армейская пытка, когда человека держат под водой до смерти). Тут Винтерберг, написавший сценарий в соавторстве с режиссером и сценаристом Тобиасом Линдхольмом (вместе они еще сделают «Охоту» и ту же «Коммуну») фокусируется на непростых отношениях двух братьев (Якоб Седергрен и Петер Плаугборг), росших чертополохом при попустительстве матери-алкоголички и не досмотревших за братом-младенцем. Вина толкает одного в объятия ярости, другого - наркотического дурмана, но, как и в «Возвращении домой», в финале брезжит едва заметный, характерный для позднего Винтерберга оптимизм - короткая вспышка надежды на примирение с прошлым и преодоление.

Читать Рецензия на «Вдали от обезумевшей толпы»
2010-е, начавшиеся для режиссера с экранизации датского романа, продолжаются не только «Охотой», своеобразным камбэком Винтерберга в высшую лигу, но и не слишком удачной постановкой романа Томаса Харди «Вдали от обезумевшей толпы». В противовес «Субмарино» «Толпа», снятая с россыпью хороших артистов (от Кэри Маллиган до Маттиаса Шонартса), выглядит наиболее доброй, беззубой и проходной лентой режиссера, которому мощный материал о противостоянии девушки нормам общества XIX века подходит лишь по формальным признакам (той самой человеческой хрупкости). Соседство с «Охотой», где учителя (Мадс Миккельсен) обвиняют в педофилии, основываясь на подозрительном молчании маленькой девочки, и начинают коллективно травить соседи, эта история еще в меньшей степени представляется удачным исследованием социальных связей и болевых точек индивида.


Камерная «Охота» получила номинацию на «Оскар», Винтерберг вновь поработал с Томасом Бо Ларсеном, а заодно продемонстрировал стоическую фигуру отца, который учит сына не озлобляться, даже когда весь мир идет на тебя войной. Затем, очередную попытку англоязычного фильма спустя, датчанин вернулся к истокам в «Коммуне», которая, в отличие от «Торжества», родилась как пьеса, а не стала ей после премьеры фильма. После постановки текста на подмостках Винтерберг решил, что хочет снять еще и картину «по мотивам реальных ощущений», а заодно кинематографически передать детские воспоминания о коммуне, в которой он вырос, - месте, подарившем ему навык наблюдать за людьми и аллергию на общественные собрания. Поводом для совместного жилья становится высокая плата за трехэтажный дом, который достается преподавателю архитектуры Эрику (Ульрих Томсен) в наследство от отца. Сюда он переезжает с женой-телеведущей (Трине Дюрхольм) и дочерью (Марта Софи Вольстром Хансен), а потом набивается полный дом сожителей, которые должны помочь с оплатой высокой ренты, ну и разнообразить консервативный семейный быт. Тут мало своеобразного хипповского духа, какой был в коммуне, где мужал датчанин, но вновь возникает недопонимание между родителями и дочерью, вдобавок Винтерберг иронично вводит вторую жену Хелену Рейнгорд Ньюманн в качестве студентки Эммы, у которой есть все шансы стать второй женой Эрика.

Читать Рецензия на «Курск»
Как и в предыдущих лентах режиссера, тут много солнца и природы, и все меньше той колючести, какой отличались его более ранние фильмы (впрочем, ироничных наблюдений по отношению к жителям коммуны хватает). Кажется, со вторым браком в жизни Винтерберга наступил период гармонии, куда пока с трудом вписывается его следующий фильм - продюсируемая Люком Бессоном драма «Курск» с Маттиасом Шонартсом, в основу которой легла трагедия затонувшей атомной подводной лодкой К-141 «Курск». Возможно, Винтерберг снова уйдет на глубину, где найдет новые ракурсы для изображения человеческой хрупкости и сложных отношений внутри обособленного коллектива.