Тучи над Гумнищами

55 лет назад в советском кино создали «антирелигиозную волну»


Вообще-то можно сказать, что в отечественном кинематографе повышенный интерес к религиозной тематике возникает каждые тридцать лет. Но естественно, что на рубеже 20-30-х и 50-60-х годов пафос подобных фильмов носил явный антиклерикальный характер, а вот на исходе 80-х в связи с меняющейся ситуацией в стране кинематографисты получили шанс более открыто говорить на общехристианские и даже библейские темы.

В славный период «оттепели» - как в обществе, так и в кино той поры - решительное обновление содержания и стилистики картин, в которых вдруг повеяло свободой самовыражения и несомненным чувством духовного раскрепощения после десятилетий сталинизма, порой сочеталось парадоксальным образом с остатками идеологического догматизма в вопросах веры.


Разумеется, «антирелигиозная волна», возникшая в начале 60-х годов, была порождена Постановлением ЦК КПСС от 4 октября 1958 года «О недостатке научно-атеистической пропаганды». И уже через год с небольшим деятели кинематографа могли рапортовать о выходе на экран таких лент, как «Иванна» Виктора Ивченко и «Чудотворная» Владимира Скуйбина. Причём во втором случае особенно интересно, что одноимённая повесть Владимира Тендрякова была напечатана ещё в 1958 году, то есть она писалась, несомненно, до указки из Кремля.


И знаменательно, что в фильме Скуйбина, несмотря на скомканность финала, отличающегося от литературного первоисточника, действительно предпринята попытка разобраться в том, насколько слепая и бездумная вера соотносится с истинной религиозностью, и вправе ли взрослые решать вместо детей и даже заставлять их делать выбор в ту или иную сторону в столь сложном и глубоко личном вопросе, как вероисповедание. Когда покорное и раболепское соблюдение обрядов подменяет собой духовное общение с Богом, ситуация, при которой сектантство и начётничество оказываются проявлениями дремучего и вульгарного религиозного сознания, мало чем отличающегося от поклонения языческим богам, - вряд ли тогда можно говорить о «чуде веры», о силе духа, о творческом и возвышающем начале, о чём-то именно чудотворном!


Между прочим, «Чудотворная» начинается с пятиминутного пролога (в повести этот момент из прошлого описан далеко не сразу), который впору принять за подлинный пример религиозного кино. Но и далее, по манере освещения в ночных пейзажных сценах, в том способе, как преподнесён на экране лик Нерукотворного Спаса на найденной мальчишкой иконе, не говоря уже об эпизоде в полуразрушенной церкви в деревне Гумнищи, да и судя по странному последнему кадру с едва заметной в темноте фигурой на холме у реки… Из всего этого подспудно возникает ощущение, что данный мир, лишённый подлинной и изнутри прочувствованной веры, всё же не является окончательно богооставленным. Кстати, в повести Родька так и не смог утопиться, поскольку умел хорошо плавать.