Маргарита Куприянова

№3 тимофей
Ищу могилу актрисы, кто знает где ее похоронили сообщите.

№10 Александр7981
Эта Куприянова озвучивала на пластинке "приключения Чиполлино". В старом радио разные варианты есть этой пластинки, и в сокращении и целиком то, что было пропущено в виниловой пластинке, которая у меня была.

№2 alexandr
Это, наверное, несколько длинно, но, кажется, достойно воспроизведения. Текст находится на сайте РАМТа. О Куприяновой многие помнят, но, к сожалению, очень мало вспоминают. Из профессиональных сочинений вот только это одно удалось найти.


"О ней, к сожалению, очень мало написано, и вряд ли будет написано существенно больше. Это была актриса, о которой очень трудно рассказать, потому что ее как-то не с кем сравнивать, а документации (скажем, видеозаписей) почти никакой. Пестрый список ролей, конечно же, ничего не скажет ни о ее своеобразии, ни о той профессиональной драме, что она являла собой на протяжении всей карьеры. Наверное, все же многие, кому довелось ее видеть, понимали, что эта исполнительница рождена для драматургии, если не Шекспира (Виолу и Себастьяна я, увы, на сцене не застал), то Уальда или Уильямса, или Олби, что в молодости она могла и должна была играть Нору, Ларису Огудалову и Надежду Монахову, в зрелости - Аркадину, а в старости, скажем, фру Альвинг. А вот Шура Тычинкин с Пучеглазиком, а также все леночки, катеньки и маруси – это результат одностороннего и крайне болезненного компромисса с действительностью. Из какого словестного материала Куприянова лепила своих героинь – сейчас очень трудно себе представить. Я застал ее на сцене, когда она уже перестала быть травести, но еще не перешла на игривых молодящихся старух. Театр, очевидно понимая, что на сцене такая артистка как-нибудь да не помешает, предлагал ей иногда нечто и вовсе немыслимое. В одной пьесе, помнится, она изо всех сил старалась разрешить острый конфликт между школьным педагогическим советом и учениками, вступившими в пубертат (она играла маму одного из юношей). Боже мой, казалось, она боролась не с педсоветом, а с античной стихией, с римской страстью, с гневом провидения. Почти тридцать лет не могу забыть одной немудрящей реплики незадачливого драматурга в ее интонации: «Целиком присоединяюсь к предыдущему оратору»; в оригинале здесь была заложена легкая ирония, неназойливое обличение советской педагогической косности. Куприяновское синкопированное контральто из этих пяти слов с предлогом делало какое-то вселенское обобщение, наделяло их символической силой. Мученики культпоходов, которые тогда наполняли зал ЦДТ, даже на минуту-другую умолкали; вообще-то, они ничем не смущаясь говорили во время спектаклей в полный голос. Все это вместе производило сильное впечатление, но не в последнюю очередь своей полной неуместностью. Сравнительно прогрессивное позднесоветское сочинение моралистической направленности и едва не эсхиловская борьба тьмы и света, разгул стихий, громы и молнии. В одну эту реплику она вмещала и Нору, и всего Уильямса, и еще бог знает что. Ее стилистика, по-моему, в первую очередь и характеризуется такого рода соединениями несоединимого. Одновременно острейшая эксцентрика и высокая драма, и это все как-то причудливо, без акцентированного перехода, в пределах микроуровня – реплики, слова, звука. Другая роль Куприяновой того времени – тетушка Ганимед в «Трех толстяках». Ее еще играла выдающаяся артистка ЦДТ Галина Новожилова (надеюсь, она здравствует). Играла очень хорошо – она по-другому и не может. Это была та самая тетушка, которую и представляет себе, наверное, любой читатель Олеши. Куприянова, конечно, никакую тетушку играть не могла; на сцену вторгалась сила, с которой нельзя совладать. Сюжет отлетал в одну сторону, логика персонажа в другую, общая стилистика представления в третью. На месте всех этих поверженных необходимых конструкций, однако, возникала самозабвенная клоунада чаплинского размаха, и не убоимся мы таких сопоставлений.
Несколько позднее в репертуар Куприяновой все же вернулись более или менее значительные роли, о них написано в тексте Анны Синяткиной («Отверженные», «Большие надежды», «Маленький лорд Фаунтлерой»). Но вот был и такой, промежуточный период. К несчастью, театр так никогда и не расщедрился на постановку непосредственно «для нее». Но была очень эффектная, на мой взгляд, кода. В последний раз она вышла на сцену за несколько месяцев до конца в роли чеховской Шарлотты и победительно провозгласила: «А я прыгала salto mortale и разные штучки».
ЦДТ 70-х годов была, несомненно, прекрасная труппа: множество разнообразных талантов. И два неприкаянных гения – Куприянова и Андросов".
Юрий Арпишкин