У самого Чёрного моря (1975)

Ваш сослуживец вернулся из отпуска. «Прекрасно отдохнул,—рассказывает он.— Представляешь, тихое абхазское селение у моря... Смешной там был буфетчик. И еще очень потешная девушка из сельсовета, помешанная на книжках и поэзии. Толстяк один в нее влюбился». «А ты»? «А я — нет. Я за артисткой ухаживал. Представляешь, с утра на пляже и играет на саксофоне. К ней столько народу сбегалось...» «Ну и что?» «Да ничего. Муж там отдыхал при ней; Полковник. Он все бегал по песку, чтобы похудеть. Многих сагитировал». «А потом что?» «Ничего. Прекрасно отдохнул».

Теперь представьте себе, что ваш сослуживец — искусствовед, специалист по древней византийской литературе, что обличьем и мягкостью он напоминает замечательного актера Николая Гринько. Еще представьте, что в руки этому человеку дали кинокамеру и он при помощи сценариста Георгия Гулиа, режиссеров Александра Кузнецова и Оскара Никича этот свой рассказ старательно переносит на пленку.

Вы увидите, как он приехал и познакомился с девушкой из сельсовета, как она взяла его паспорт и вернула после прописки, как стала искать с ним встречи, волновалась, что он не пришел на вечер памяти Блока, даже слегла с температурой... Еще вы увидите, как копают колодец, распространяют лотерейные билеты, как самоотверженный влюбленный, немолодой толстяк, вдохновенно, но безрезультатно учит стихи... И еще вы увидите, и еще, и еще... в том же самом незамысловатом зарисовочном духе. А потом что? «Ничего. Прекрасно отдохнул».

Признаюсь, я не поверил, когда увидел титр «конец» в фильме «У самого Черного моря» («Мосфильм» по заказу Центрального телевидения). Решил, что, наверное, после программы «Время» передадут вторую серию. Уж больно обидно — сидеть, терпеть, ждать: вот, мол, что-то будет, и так ничего не получить в результате.

То есть как не получить? — спрашиваю я себя. Есть прекрасная режиссура (дебютантов смело можно поздравить), тонкая и лиричная, вся на полутонах и нюансах. Есть очень хорошие актеры — кроме Николая Гринько, снялись Валентина Теличкина, Лия Ахеджакова, Нодар Пиранишвили, Баадур Цуладзе. И снялись хорошо, точно, экономно, как бы в стиле миниатюры. Есть, наконец, сцены представления Шиллера на абхазском языке — интересно и самобытно. Так чего же тебе еще надо?

Морали. Того самого, что отличает искусство от курортных впечатлений, чем басня разнится от случая. Смысла — в любом его качестве, в любом виде,— как лозунг, как тезис, как поэтическое ощущение и настроение. Ну нельзя же в самом деле несколько пусть даже поэтических зарисовок — решительно «ниочемных» — простодушно плюсовать друг к другу, надеясь, что в результате у них сам собой появится становой хребет. Из сотни кроликов не сделать лошадь. Неужели это такое уж откровение?..

Виктор Демин

"Советский экран" № 18, сентябрь 1975 года