Послеобразы (2016)

Многие из его предыдущих фильмов были сосредоточены на политических персонажах, они были о людях, изменивших историю, о победителях хотя бы в историческом масштабе — Дантоне, Валенсе — пусть даже когда-то и поплатившихся жизнью. Герой этого фильма, польский художник-авангардист Владислав Стржеминский, потерпел поражение от истории...

Вайда в 90 так же убедителен, как и в свои бывшие 50 лет.

Очень трудно сказать «Прощай». Очень сложно снять прощальный фильм

Товарищ Сталин мстил полякам по старой русской привычке.

Человек видит только то, что осознает. Это остаточное изображение.

А разве в Польше была советская власть? Политическое устройство в восточноевропейских странах соцлагеря называлось "народной демократией". В них даже допускалась ограниченная многопартийность при ведущей роли коммунистических партий, которые даже не всегда носили это название, а были социалистическими или рабочими. Но, как я уже говорил, Стжеминский не дожил до частичной либерализации польского режима.

"........Самая авторитетная фигура польского авангарда Владислав Стржеминский в последнем фильме другого польского гения Анджея Вайды входит в историю не только как художник, но и как мыслитель-новатор, автор теории унизма с его требованием единства художественного произведения и отказа от множественности форм...... По свидетельству режиссера , одно время он думал снять кино о трудной любви Стржеминского и Катарины Кобро, об их браке, но это был бы растянувшийся на десятилетия психологический роман, а режиссер хотел дать концентрированный портрет эпохи.......И потому вот автор сосредоточивается на последнем периоде жизни героя: время действия — 1948-1952,в Польше пик сталинизма, холодной войны и борьбы с космополитами. Стржеминский преподает в художественной школе в Лодзи, в то время как Катаржина от онкологии угасает в больнице. У педагога-инвалида нет недостатка в преданных учениках и поклонниках, особенно женского пола. В это нетрудно поверить, поскольку героя играет Богуслав Линда из плеяды польских актеров-харизматиков, которые стали культовыми героями вайдовских фильмов. В центре сюжета — отношения Владислава со своей подрастающей дочерью Никой Стржеминской (Бронислава Замаховска, тогда 14), но прежде всего конфликт художника с новыми социалистическим властями, госаппаратом и спецслужбами. "Вас, товарищ Стржеминский, нужно столкнуть под трамвай",— с такими словами к всемирно известному художнику обращается министр культуры Влодзимеж Сокорский (как любопытно история оставляет в памяти имена министров культуры). Историческое лицо и историческая фраза, тем более Вайда создает не документ, а образ (послеобраз) времени......Сам термин "послеобраз" в понимании Стржеминского означал визуальную информацию, остающуюся на сетчатке глаза после лицезрения художественного объекта. Жрецы религии соцреализма хотели заменить послеобразы прообразами — заранее сформированными представлениями о том, кому должно служить искусство. Тех, кто отказывался от этих партийных задач, лишали, как Стржеминского, работы, жилья, продовольственных карточек, средств к существованию, а в итоге — и жизни.... Вайда показывает в "Послеобразах" и другой тип художников, за которыми своя историческая правда. Они тоже не принимали коммунистическую доктрину, но шли на компромиссы — не из трусости, но потому что хотели, чтобы Польша жила, даже не будучи свободной. Таков поэт Юлиан Пшибось, занимавший пост польского посла в Швейцарии и пытавшийся помочь Стржеминскому. Таков был сам Вайда, переживший те времена и хорошо помнящий их. Режиссера нередко осуждали за "сотрудничество с режимом", но на самом деле он и его коллеги сыграли огромную роль в трансформации Польши в гораздо более свободную страну, а польское кино благодаря им сумело рассказать всему миру о том, что происходило за железным занавесом.Тем более, я более как уверен, что коммунистических режим Польши побоялся запретить или положить на полку любою из картин пана Анджея, настолько высок был его авторитет......Тем не менее в "Послеобразах" Вайда отдает дань тем художникам-нонконформистам времен своей молодости, которые не подчинились административной системе. Режиссер также предостерегает от подобных опасностей, подстерегающих культуру в настоящем и будущем. Нынешнее правоконсервативное правительство Польши дает для этого достаточно оснований, а те, кто подвергает картину критике, лишний раз подтверждают ее актуальность. Вайда со страстью молодого человека формулирует свое завещание. Государство и власть не должны вмешиваться в дела искусства, а оценивать его нужно не за полезность и не за служение чьим-то интересам, а за образность — за то, что открывает новые волшебные миры......Дело в том, что в фильме Стржеминский, объясняя свою теорию искусства студентам, говорит об остаточных изображениях, о том, что остается на сетчатке глаза художника, когда он посмотрел на объект, а потом оторвал взгляд и обращается к полотну или к бумаге. И эти остаточные изображения, собственно говоря, и являются толчком к пониманию супрематизма, как его понимают в фильме.......В 1950-е начинаются, его злоключения, его кошмар. Вот это понятие «остаточные изображения» замечательно применимо ко всей визуальной структуре фильма. Картина сделана очень выразительно в ее изобразительной части. Весь цвет фильма - безрадостно серо-зеленый, утомительный, тоскливый, как выстиранная гимнастерка. На протяжение всего фильма, кажется, есть только один месяц – ноябрь. Месяц когда нет солнца, когда все серое, когда идет дождь, когда грязь, когда люди одеты во все бесцветное. Но есть вспышки цвета.......С этого, собственно говоря, начинается фильм. Сидит Стржеминский перед полотном, зритель еще не понимает, что он инвалид,а он сидит на полу перед полотном, собирается работать. Рука, кисть, краска.......Рука тянется к полотну. Вдруг все заливает красный цвет, абсолютно все становится красным. Что происходит? На улице на фасад дома, где живет Стржеминский, поднимают огромный плакат с изображением Сталина. И эта кумачовая алая тряпка бросает отсвет красного на холст Стржеминского. Замечательный визуальный удар. Это то самое остаточное изображение ...... Но забыть этот кадр, этот вход в фильм невозможно. В нем есть еще одно включение красного совершенно замечательное. У Стржеминского дочь, маленькая девочка, 14 .Она какой-то удивительный прямоходящий человечек, который хотел бы быть таким, как все, она хотела учить стихи про Сталина и ходить на первомайскую демонстрацию. Да незадача, у нее такая семья, такой отец, которого убивает польская власть, и мать, которая уже умерла. Девочка зимой идет за гробом матери. Девочка всегда на протяжение всего фильма ходит в красном пальто — еще одна яркая красная деталь. Мать хоронят на православном кладбище, девочка единственная идет за гробом, и две старухи шепчут ей вслед: “идет за гробом матери в красном пальто”. Живут они бесконечно бедно. Девочка оборачивается и кричит им: «У меня нет другого пальто». И она срывает это красное пальто, выворачивает его наизнанку, надевает черным подбоем вверх. Красное превращается в черное. В этом мире существует только три цвета — черное, серое и красное, которое превращается в черное, превращается в смерть .......И вот эта последняя картина, которая вызывает только безмерное восхищение. Человек, 90, ушел, сделав такую картину, коммунистам ничего не простил, ничего не забыл, остался верен себе, тому, что любил и тому, что ненавидел на протяжение всей своей жизни. Выдающийся фильм......Его герой, Стржеминский,59, умер от голода, от туберкулеза, от бесконечных унижений. В фильме есть еще одна деталь, еще один эпизод, который невозможно не заметить . Ученики, студенты Стржеминского помогают ему, голодающему художнику, устроиться на какой-от типа артели комбинат, где делают советские портреты вождей польского народа, советских вождей, там, где лепили лениных бесконечных. Как-то он туда устроился, ведь ему надо жить. Надо есть. И дочка его приходит и находит его там. Он, одноногий человек, рисующий одной рукой, стоит перед гигантским портретом какого-то монстра, штрихует ухо, и зритель понимает, что это и есть последняя степень унижения, что человеку нужно есть, вот почему он согласен штриховать это ухо - чтобы получить свою тарелку супа. Это бесконечно страшно. Вайда в этой картине пленных не берет, вся та энергия ненависти, которая у него была к советской власти, сохранилась до последнего фильма великого Мастера.

невероятно грустный фильм. а в некоторых моментах четко понимаешь, почему поляки так не любят красных. Но я более всего восхищалась и восхищаюсь дочерью таких сложных и таких талантливых людей. Это неверояфтно- в таком маленьком теле взрослый человечек с такой выдержкой и с таким характером. Очень интересно было смотреть работы такого художника. Мне стало очень интересно и я прочитала биографии и Стржеминского, и Кобро (жаль -скудно) -невероятно грустные судьбы.
фильм с субами и переводом можно посмотреть на сайтах с субтитрами, просто я не знаю, можно ли тут давать ссылки.

Я прочитал и о дальнейшей судьбе Ники Стжеминьской, дочери художника. Она стала врачом и антропологом, а также написала книгу о своих родителях - художнике Владиславе Стжеминьском и скульпторе Катажине Кобро..

Если более конкретно, то в Польше времён Болеслава Берута, когда в ней старательно насаждалась сталинская модель социализма. И соответственно, соцреализм как единственное дозволенное направление в искусстве. До некоторой либерализации режима в Польской Народной Республике художник не дожил. Но дожил Анджей Вайда, который и воплотил образ этой эпохи на экране. Сначала в "Человеке из мрамора", потом здесь.
Вайда точно расставил акценты. Здесь власть олицетворяют не какие-то идейные борцы за коммунизм, а приспособленцы и холуи, которые комфортно устраиваются при любом режиме. Они бы так же старательно служили и Гитлеру, как сегодня их потомки служат США и НАТО.
Интересно, как сложилась будущая судьба студентов Стжеминьского, стали они настоящими художниками или согнулись под прессом власти?

№1 Геннадий Воланов. Геннадий, а где вам удалось посмотреть фильм? Есть ли он в Интернете с русским переводом или субтитрами? До этого я думал, что "Валенса: человек из надежды" последний фильм Вайды, а оказалось, что предпоследний.

Ярко-выраженный антикоммунистический фильм.
В новой послевоенной польской власти не показано ни одного нормального человека: исключительно упыри и убийцы всего "разумного, доброго, вечного".
После фильмов про "хороших коммунистов" киномаятник качнулся в прямо противоположную сторону...
По режиссуре.
Я не очень большой любитель метафор, но в "Остаточных изображениях" (здесь - "Послеобразах") мне их реально не хватало.
Тем более, что начало было очень многообещающим именно в иносказательном смысле: ГГ собирается писать картину, и вдруг совершенно пустой холст заливается ярко-красным светом!
Кажется, что происходит нечто сверхъестественное, но художник поворачивается к окну, и видит, что всё происходящее совершенно реально: просто на его дом снаружи навешивают огромное алое полотнище с портретом Сталина, и именно из-за этого весь интерьер его квартиры окрасился кумачом!
Великолепнейшая находка Анджея Вайды!
К сожалению, в дальнейшем подобных метафор в фильме я больше не обнаружил: просто реалистический байопик великого польского художника, которому нет места для жизни и творчества в коммунистической Польше.
Но постановка - супер; Вайда есть Вайда!
"7" по 10-балльной.