БОРИС ПОСЛАВСКИЙ
Великий актёр довоенного кино, легенда "Ленфильма". Ему были доступны абсолютно любые роли: во "Встречном" он играл интеллигентного инженера-вредителя, в "Крестьянах" – забитого деревенского мужичка, в фильме "Граница" он с огромным юмором исполнил роль еврейского богатея.
В своих мемуарах известный режиссёр Лео Арнштам писал: "Этот замечательный актёр заслуживает отдельной монографии. Он создавал образы, находящиеся где-то на грани бытовой вероятности и самых фантастических невероятностей. Человек кристальной душевной чистоты, он не терпел ни лжи, ни грубости".
Борис Пославский - пожалуй, единственный, кроме легендарного Фёдора Никитина, актёр довоенного "Ленфильма", которого можно назвать гениальным. Уже в середине 30-х, когда на "Ленфильме" во всю снимались такие актёры, как Бабочкин, Гардин, Чирков – чрезвычайно требовательный Григорий Козинцев выделял всего лишь троих: двух своих учеников – Олега Жакова и Янину Жеймо и единственного "постороннего" - Бориса Пославского. А Сергей Юткевич писал: "Именно Пославскому принадлежит честь создания в советском звуковом кино первых киномонологов. Он первым у нас разбил ложные представления о невыразительности языка и слова в кино".
В шумной светской жизни кинематографистов Борис Пославский абсолютно не участвовал, не любил, когда на съёмках присутствовали посторонние (даже коллеги), общественной деятельностью, разумеется, тоже не занимался. Когда в 1935 г. выпускали сборник автобиографий десяти лучших киноактёров Советского Союза, Пославский отказался писать о себе. Наверное, эта замкнутость и стала главной причиной того, что сейчас его имя никому не известно. Всё же, он стал одним из первых киноактёров, получивших в 1935 г. звание "заслуженного артиста республики".
В кино Пославского - в то время актёра авангардного театра Николая Фореггера - привлёк режиссёр Сергей Юткевич. У Юткевича он и сыграл первые большие роли - хулигана Федьку Шпунта ("Даешь радио!", 1925), рыботорговца Корешкова ("Чёрный парус", 1929); крестьянина Петра ("Златые горы", 1931). Но Юткевич, будучи блестящим профессионалом и эстетом, не слишком задумывался о разработке характеров, и в его картинах Пославскому с его любовью к Достоевскому и тягой к психологической игре было тесновато.