«Метеора»: тернистый путь к Жизни Вечной

Фильмы религиозного направления, созданные в конце XX века и в начале XXI века, скорее обозначают вопросы, волнующие людей, чем воплощают ответы на них. Мы часто слышим, что главное в христианстве – это любовь, и любовь важнее всего. Но какая любовь?
Религиозная драма «Метеора» (Metéora) режиссера Спироса Статулопулоса – фильм о любви. Это очень тихая картина, в ней почти нет диалогов, вместо них мы слышим шум ветра, голоса птиц и редкий колокольный звон. Простой сюжет, который можно изложить буквально несколькими фразами: монах Теодорос и монахиня Урания, отрекшись от мира, живут в монастырях Метеоры. Они полюбили друг друга, и должны сделать выбор между обетом служения Богу и свой любовью.
Всё это звучит довольно плоско и схематично, но Спирос Статулопулос превращает этот мелодраматический сюжет в нечто значительное и красивое, как византийские фрески. Как и в фильмах Параджанова, не сюжет, а символы и кадры-метафоры занимают в «Метеоре» центральное место. Анимационные вставки, решённые в технике греческой иконографии, сменяются горными пейзажами и видами монастырей, расположенных на вершинах скал Фессалии.

Спирос Статулопулос: «Вневременность представлена в фильме визуально: монахи по-прежнему одеваются так, как и тысячу лет назад; монастыри в основном выглядят так же, как и всегда, скалы остались прежними. Мы намеревались показать, что такие фундаментальные темы существуют сегодня и существовали всегда. И что мы всё ещё обсуждаем их».

Монастырское бытие сурово и неизменно – монашеские одеяния, послушания, молитвы, аскеза. За пределами монастырской ограды для монашествующих уже ничего более не существует. Вся их жизнь проходит в монастырях, парящих в небесах. А внизу, в долине, бесконечные циклы размеренной деревенской жизни - рождение, работа, забой скота… Эта повседневная жизнь мирян резко контрастирует с аскетичным монастырским миром, который отличается своей непонятностью, загадочностью, своим несоответствием этой обыденности.
Но трудно отрешиться от соблазнов мира, и однажды любовь проникает сквозь толстые монастырские стены и поселяется в кельях у Теодороса и Урании. Это не духовная любовь к Богу и человеку, как Его образу и подобию, но земная плотская любовь и сласть между мужчиной и женщиной.

Асимакис Пагидас, сценарист: «Как и знаменитые истории запретной любви - Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, Абеляра и Элоизы - в конечном счете, история «Метеоры» - это тоже история запретной любви. Первоначально, в отличие от вышеупомянутых известных любовных историй, сам формат нашей истории оказался реальной проблемой. Как показать взаимодействие одного персонажа с другим в ситуации, когда между ними едва ли возможен контакт? Нам нужна была концепция, визуально и повествовательно обеспечивающая супер-реальную среду, в которой наши герои могли бы «встретиться» и «взаимодействовать», которая также могла бы показать их внутреннюю тоску и страх. Тут нам и помогла анимация. И это действительно работает. Мечтательная субстанция любви в сочетании со строгой иконографией вселенной производит желаемый эффект напряженного противостояния любви и веры, что в конце концов подтверждает правильность названия, ведь «Метеоры» буквально оно переводится как «подвешенные».

Монах Теодорос (Тео Александер) украдкой смотрит на Уранию (Тамила Кулиева) во время литургии, они дарят друг другу ожерелья, с находчивостью подростков обмениваются нехитрыми сигналами – посылают солнечные зайчики… Молодые, полные жизни люди испытывают душевные муки, разрываясь между влечением друг к другу и чувством вины. Пытаясь справиться с греховными помыслами, Урания держит руку над горящим светильником, чтобы болью побороть соблазн. Смиренной молитвой и покаянием Теодорос, падающий в искушение, надеется вернуть потерянную душевную полноту.
Совместная тайная трапеза Урании и Теодороса становится началом новой борьбы с искушениями. Они говорят об отчаянии и свободе. Им весело. Не в силах противостоять своей человеческой природе, Теодорос целует возлюбленную, и они сливаются в жарких объятиях.
Эта сцена трапезы на фоне травы и полевых цветов выбивается из общего колорита фильма – возвышенно-сдержанного и туманного, рушит высокопарную статику картины. У Спироса Статулопулоса получилось наивное и одновременно резкое противопоставление жизни мирской и жизни монашеской, довольно прямолинейная аллегория грехопадения Адама и Евы.
Всё сильнее начинает звучать протестная тема фильма: любовь – это не запретный плод. Основную идею картины режиссер настойчиво иллюстрирует анимированными иконографическими кадрами, которые призваны символизировать человеческие слабости и страхи. Если в начале фильма «ожившие» византийские фрески смотрелись органично и возвышенно, то к финалу возникает ощущение «перегруженности» аллюзиями, аллегориями и символикой.

Спирос Статулопулос: «Честно говоря, я рассчитывал, что использование православных икон было бы идеальным визуальным рядом в нашей истории... Но чтобы достичь оптимальной визуальной силы повествования с помощью этого средства, я создал анимированные православные византийские иконы. Помимо использования анимации как средства передачи сокровенных мыслей и чувств героев и как платформу для развития повествования, мы также использовали её в качестве ссылки на многие другие мифы, парадоксы и аллегории греческого или библейского происхождения, которые так или иначе совпадали с нашей историей - такие как история об Ахиллесе и черепахе, Тесее и Ариадне в лабиринте Минотавра, об искуплении греха через Христову кровь, и, конечно, история Адама и Евы».

Финал был понятен практически с самого начала фильма: Урания и Теодорос сделают свой выбор. Они покинут «парящие в облаках» монастыри и спустятся в долину. В заключительных кадрах мы видим две пустые кельи, и едва заметные на фоне величественных гор фигурки, идущие вниз… Впереди – отчаяние и «свобода».
Фильм Спироса Статулопулоса красив по композиции, построению кадра, в нем нет «светской» музыки и случайных звуков. Но, увы, «Метеора» совершенно банальна по содержанию, «сказка о мужчине и женщине, вовлечённых во что-то запрещённое». Эта лента ассоциативно напомнила мне старые антирелигиозные фильмы, в которых также прямолинейно показывалась борьба «между духовным и светским существованием». С одной стороны – мрачная архаика, аскетизм, с другой – радость и свет жизни.
Едва ли не в каждой аннотации к «Метеоре» пишут, что это фильм «о любви, как о божественной силе, подчиняющей себе всех и вся». Наверное, именно об этом и снимал свою картину Спирос Статулопулос. Но, вопреки режиссеру, история заканчивается не радостью, а личной катастрофой Урании и Теодороса, их отчаянием.

«Камо пойду от Духа Твоего? И от Лица Твоего камо бежу?» (Псалом 138)