«Сверчок» для Первой студии — то же, что «Чайка» для МХТ

На сцене Первой студии МХТ 24 ноября 1914 года прошла премьера спектакля по святочному рассказу Ч. Диккенса «Сверчок на печи». Станиславский писал об этом спектакле: «Сверчок» для Первой студии — то же, что «Чайка» для МХТ»

Постановка была осуществлена Б. Сушкевичем под руководством Л. Сулержицкого, художники - Михаил Либаков и Павел Узунов.

Свою первую роль в студии - Мэри Пирибингль - сыграла Мария Дурасова, старика Калеба играл Михаил Чехов, Фею Сверчок – Софья Гиацинтова, извозчика Джона - Григорий Хмара, Автора - Борис Сушкевич. Евгений Вахтангов, исполнявший роль фабриканта Текльтона, был единственным актером, вносившим в лирическую гамму спектакля резкие ноты сарказма, созданный им образ вошел в историю театра как блестящий образец театрального гротеска.

«Жизнь замечательных людей. Вахтангов» Хеpсонский Х.Н.:

Нехитрая история о том, как старик незнакомец с осенней холодной дороги, который напросился переночевать у Джона, сняв тайком привязную бороду, оказался молодым и красивым человеком, а Джон из ревности хотел его убить, но не убил, а после мучительных споров с самим собой, терзаясь изменой жены, пришёл к выводу, что жена его была несчастна с ним, стариком, и проявила душевную силу, скрывая это от него. {}

Чувства, наполняющие этот спектакль, прольются, как успокоительный бальзам на кровоточащие раны, решили в студии, бальзам не только для тех, кто осиротел дома, в тылу, но и для тех, кто гибнет в смертоносных окопах войны и мучается в лазаретах или готовится в казармах принять муку, как свой долг. Спектакль этот нужен, как клятва в верности, как гимн могучей силе домашнего сверчка, дающего утешение. Душой спектакля становится Сулержицкий. {}

Спектакль был создан ансамблем обаятельных актёрских талантов. Началось своего рода паломничество на спектакль. Успех его был необычаен. Студия прославилась. Страшным же оказался «Сверчок» потому, что он был, на потребу обывателя, чрезвычайно сентиментален.{}

«Светлое умиление» — так определяет близкий друг Художественного театра Любовь Гуревич душевное состояние зрителей. Умиление, «побеждая страшный бред современности, вселяет в сердце надежду». «Здесь искусство, ставшее жизнью, но и жизнь, ставшая искусством. Это-то в своей совокупности и давало громадное очарование, отпускало со спектакля всех его зрителей и растроганными и обрадованными до слёз», — вспоминает позже Н. Эфрос.