Московский драматический театр им. А. С. Пушкина. Тверской бульвар, 23

В театре Анны Бренко никогда не шли ни «Борис Годунов», ни другие пушкинские драмы, но он тоже назывался Пушкинским. История этого театрального здания почти полностью принадлежит советскому времени, когда старый особняк окончательно был приспособлен под зрелищное заведение. Но начало все же уходит в 10-е годы нашего века и даже в XIX век. А стоит заглянуть в архивные документы, и оказывается, что с бульвара мы входим не в безликий дом начала века, а просто в измененный последующими перестройками особняк самого начала XIX, а может быть и конца XVIII века. Стены вестибюля и фойе сохранились от каменного дома полковника П. А. Кологривова, который уже стоял в 1802 году и пережил пожар Москвы. Сохранился проект фасада этого здания, выданный комиссией для строения в 1833 году. Это здание имело удивительно добротные ампирные формы, по деталям скульптурных украшений, фронтону и общей композиции оно напоминало возобновляемые послепожарные постройки Жилярди. С середины XIX века этот двухэтажный особняк, являясь собственностью семьи Вырубовых, приобрел несколько странные архитектурные детали: два входа по бокам здания, над ними фонарики с шатровыми кровлями, в центральной части четыре колонны ужасающей по своей безграмотности формы. Окна первого этажа завершались полуаркой, на втором — прямоугольные. Владельцам принадлежал весь участок, вплоть до Большой Бронной улицы. От заднего фасада особняка шел узкий и длинный двор, который сыграл существенную роль при превращении дома в театральное здание.
В 1907 году новый хозяин В. П. Портнов впервые поднял вопрос о возможном строительстве крохотного зальчика со сценой на уровне второго этажа поперек узкого длинного двора в глубине участка. Этот проект не был осуществлен, но с той поры идея создания театра связана с этим строением. В 1911 году братья Паршины, студенты юридического факультета Московского университета, купили дом с явной целью перестройки его под театр, а дворовых корпусов — под учебное заведение. В 1914 году по проекту архитектора П. П. Киселева была произведена перепланировка особняка под вестибюль и фойе, а вплотную за ним по оси, параллельной бульвару, на месте двора был выстроен зал на 500 мест с небольшой сценой. В течение долгого времени братья согласовывали с властями спорный вопрос о непосредственной близости театра к соседней церкви Иоанна Богослова, но к концу года получили все же окончательное разрешение на его открытие. С каждой реконструкцией фасад здания все ухудшался и ухудшался.
Театр вскоре получил название Камерного, и в нем бессменно до конца 40-х годов нашего века выступала труппа во главе с Александром Яковлевичем Корнблитом, известным под псевдонимом Таирова (1885—1950).
В 10-е годы работали в Москве «Старинный театр», «Новый театр», «Дом интермедий», подвалы «Бродячей собаки». «Привала комедиантов» и другие труппы с экстравагантными эстетическими платформами и названиями. Среди них выделялся Свободный театр Марджанова в Каретном ряду. Здесь начинал свою режиссерскую деятельность Таиров. Марджанов сказал Таирову: «Делай, что хочешь, но блесни!» Таиров создал трудный и сложный спектакль-пантомиму «Покрывал Пьеретты». Но театр, несмотря на усилия труппы, развалился. В театральной Москве той поры стали возникать камерны сцены, «замкнутые эстрады», театры-подвалы и «лаборатории». Тогда-то и появился Камерный театр Таирова.
В 1914—1916 годах театр имел небольшой круг постоянных зрителей. Не хватало денег на постановки, артисты довольствовались частью зарплаты.
Спустя много лет П. Марков писал:
«Я помню открытие театра, собравшее не очень много на роду. Здание еще не было готово, на стенах зала виднелись пятна от сырости. Труппа в значительной мере состояла из начинающих актеров, но первый же спектакль — «Сакунтала» — приковал внимание к новому театру. Таиров организовал Общество друзей Камерного театра, выпускал журнал «Мастерство театра», газету «7 дней Камерного театра» и открыл художественный клуб «Эксцентрион». 25 декабря 1914 года театр открылся. Его художественный руководитель позднее несколько патетически писал: «Он должен был возникнуть — так было начертано в книге театральных судеб. Ибо иначе как могло случиться, что во всей огромной путаной Москве отыскался дом номер 23 по Тверскому бульвару, в котором домовладельцы уже и сами подумывали о постройке театра, как могло случиться, что Воинское присутствие, солидно разместившееся в залах старинного особняка, как раз доживало последние месяцы своего контракта... Мы хотели работать вне зависимости от рядового зрителя, этого мещанина, крепко засевшего в театральных залах, мы хотели иметь небольшую камерную аудиторию своих зрителей, таких же неудовлетворенных, беспокойных и ищущих, как и мы, мы хотели сразу сказать расплодившемуся театральному обывателю, что мы не ищем его дружбы и мы не хотим его послеобеденных визитов.
Поэтому мы и назвали наш театр Камерным.
Ни к камерному репертуару, ни к камерным методам постановки и исполнения мы отнюдь не стремились — напротив, по самому своему существу они были чужды нашим замыслам и нашим исканиям».
Это было неудачное время для открытия театра. Началась война. По воспоминаниям Таирова, «рабочие разъехались по деревням, и постройка театра угрожающе застряла», мужская молодежь была призвана в армию, А. Коонен, главная артистка, находилась за границей.
Но все же состоялись первые спектакли: «Сакунтала» Калидасы, «Веер» К. Гольдони, «Женитьба Фигаро» Бомарше, «Виндзорские проказницы» В. Шекспира... Все первые репетиции шли в помещении, где позднее разместился зрительский гардероб,— единственная комната, «где не было строительных работ». Через неделю после переноса репетиций на сцену театр открылся.
Эту сцену с самого начала отмечало необычное художественное оформление. Уже в первый год здесь работал Павел Кузнецов, в дальнейшем отказавшийся от театра, Наталия Гончарова, прославившаяся еще в дягилевской антрепризе, Аристарх Лентулов, Сергей Судейкин. Но, несмотря на некоторый успех, Таиров вынужден был распустить труппу. Много лет спустя он писал:
«...Я никогда не забуду, как в 1915 году вся труппа, сплошь состоявшая из необеспеченных людей, совсем отказалась от жалованья, лишь бы спасти театр, а в сезон 1916/17 года мы все во главе с нестареющим рыцарем сцены великолепным Мариусом Мариусовичем Петипа, получали по пятьдесят рублей в месяц, лишь бы продолжал свой путь Камерный театр».И все же роковой момент наступил.
12 февраля 1917 года состоялся прощальный спектакль, и Камерный театр умер». Казалось, что навсегда, как до него гибли десятки новых трупп. Но на самом деле Камерный театр проработал еще 33 года. Его спасла революция.
В конце этого же 1917 года труппа возродилась в том же составе в клубе на Большой Никитской улице рядом с нынешним Театром им. В. В. Маяковского. Вскоре театр оказался опять на бульваре. 1917—1922 годы были периодом расцвета этого коллектива. На характер постановок повлияла новая эстетика различных художественных объединений левого направления: примитивистов из «Голубой розы», кубистов «Бубнового валета», русских футуристов из «Ослиного хвоста», «№ 4» и «Мишени».
Новые художники театра пытались завоевать пространство сцены по вертикали. Строились многочисленные лестницы, конструкции, леса.
На этой сцене добились успеха Г. Якулов, А. Веснин, брат которого в это время делал проект реконструкции здания. Вскоре появились и новые художники, впоследствии прославленные наши декораторы: В. Рындин и братья В. и Г. Стенберги. Именно здесь в 1933 году в декорациях В. Рындина была осуществлена первая постановка «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского.
В 1925 году по просьбе дирекции теперь уже Московского государственного камерного театра и по эскизному проекту архитектора В. А. Веснина перестроили зрительный зал с увеличением вместимости на 300 мест за счет нового балкона. Однако почти полное отсутствие вспомогательных помещений вокруг сцены привело к новой радикальной перестройке в 1930 году. Вход перенесли в центральную часть фасада. Зал развернули на 90 градусов и новую сцену построили в глубине узкого двора. Так и стоит до сих пор это здание с двумя сценическими коробками: новой действующей и старой, разделенной на этажи, с новыми пробитыми окнами для необходимых помещений. Позже была сделана чисто теоретическая попытка расширения популярного в те годы театра. В 1933—1934 годах архитектор-художник Г. Гольц предложил полную перестройку под него всего примыкающего квартала с созданием нового большого зала, мало подходящего к названию Камерного театра. Проект отличался художественной утонченностью, подменившей архитектурную логику. Внешние декоративные эффекты не смогли скрыть отсутствие интересной архитектурной композиции. Старое здание предполагалось надстроить тремя этажами и оформить любопытным живописным украшением — рельефом и красочной композицией в духе помпейских фресок, что совершенно нелепо выглядело бы на современном здании.
Сохранились и другие проекты Гольца: театр ВЦСПС с трехпортальной сценой и сложной системой вращающихся кругов. Театр сатиры, который был задуман в 1938 году как типовой проект на 500 зрителей, театр для В. Э. Мейерхольда. Все они отличались обильным использованием декоративных форм, доведенных до неправдоподобной утонченности. В них можно было бы видеть открытые лоджии, скульптурные и фресковые мотивы, витражи, навязчивый образ которых разрушал универсальность нового театрального пространства. По свидетельству самого Гольца, Мейерхольд, взглянув на проект своего театра, сказал: «Интересный театр, но не мой».
С годами театр на бульваре действительно разросся за счет старых построек и незначительных добавлений. В наше время театру также передано соседнее здание бывшей церкви Иоанна Богослова, соседство которой когда-то являлось препятствием для открытия Камерного театра.
Изменился внешний вид дома, упростился фасад, вместо ордера над входом появился некрасивый, но современный козырек, стену окрасили серо-бежевой краской. Возможности для улучшения этого пока еще «малотеатрального» фасада далеко не исчерпаны.
21 июля 1931 года великий английский драматург Бернард Шоу, с творчеством которого были связаны две постановки этого театра, смотрел уже в перестроенном зале «Оперу нищих» Б. Брехта и К. Вайля.
Теперь в зале с амфитеатром и двумя балконами размещается тысяча зрительских мест. Зал носит характер традиционного построения ярусного театра с довольно большой сценой, оркестровой ямой и поворотным кругом.
С августа 1950 года, в связи с проведенной реорганизацией, Камерный театр переименовали в Московский драматический театр им. А. С. Пушкина. Практически был создан совершенно новый театр с новым художественным руководителем В. В. Ваниным, но в старых стенах. За год до этого А. Я. Таиров был переведен на должность режиссера в Театр им. Евг. Вахтангова. В 1970-е годы были разработаны варианты дальнейшей реконструкции этого здания, которые, по всей видимости, хотя бы частично будут осуществлены. Более 30 лет, как не существует Камерный театр Таирова, в котором играла знаменитая Алиса Коонен, но московские старожилы еще до сих пор рассказывают об этой некогда замечательной труппе…