Алла Зибольд

"Эх, Алла! Тебе бы в Ла Скала!" - такие восклицания, причем без тени юмора, Алле Зибольд доводилось слышать не раз.

Лучшей вокалистки за все 60 лет существования нашего музыкального театра здесь не было. По-настоящему оперный - чрезвычайно красивый, от природы поставленный, глубокий, яркий, с большим диапазоном - голос ее (колоратурное сопрано) мог бы украсить любую оперную сцену.

Давала себя знать и школа: ее учил тот же педагог, что и прославленную Елену Образцову.

Голос Аллы Зибольд завораживал зал, как дудочка крысолова. Публика просто впадала в некий транс, слыша его волшебные звуки. Особенно хороша Алла Зибольд была в роли Ганны Главари ("Веселая вдова"). Королева венской оперетты - еще один титул, который она носила по праву.

...Кстати, про юбилеи. Я знаю, что 14 февраля исполняется 75 лет со дня рождения Аллы Зибольд, вокалистки вашего театра, которая уже ушла из жизни. Вы как-то будете отмечать эту дату?

- Да. В начале марта у нас состоятся два больших концерта оперных хитов, один из которых как раз и будет приношением ее памяти. Алла Зибольд – фигура уникальная, я даже не знаю, с кем ее можно сравнить: у нас в театре ей равных не было. Во-первых, это настоящий, большой оперный голос. Голос невероятной красоты, которым она владела в совершенстве. Достаточно сказать, что ее педагог по вокалу была одновременно и педагогом Елены Образцовой. Алла с примой мировой оперной сцены была хорошо знакома. Они не работали вместе, но Елена Образцова всегда присылала ей поздравления к праздникам, они имели личные контакты…

- Увидев Аллу Зибольд один раз, ее было невозможно забыть. Я помню, как на концерте Евгения Евтушенко, где, в частности, звучали песни на его стихи, ваша Алла Зибольд вдруг вышла из зрительного зала к сцене, распевая на ходу какой-то вокализ. Это было роскошно. В какой-то немыслимой шляпке, такая экстравагантная!

- Она вообще была эксцентричной особой. Например, не терпела в зале критиков. Когда к нам приезжали специалисты-критики отсматривать спектакли (такое широко практиковалось в советские времена), она никогда не соглашалась петь при них. Считала это ниже своего уровня («чтобы эти меня оценивали?!»). Она рано ушла на пенсию – в 50 с небольшим. Просто потому, что всегда была примой, а перестроиться на характерные роли бабушек-тетушек не то чтобы не могла (смогла бы, конечно! С ее-то чувством юмора), но считала это малоинтересным для себя. Она всегда позиционировала себя как прима. По-другому жить не умела.

- Она ведь жила вот тут, недалеко от Музыкального театра, на площади Пушкина?

- Ну да. И это все знали, потому что, выгуливая свою собачку, пуделя Микки, Алла Григорьевна то и дело устраивала дворовые концерты. Или читала соседским старушкам лекции по истории оперетты, иллюстрируя свои слова пением арий. Она имела богатейший репертуар, многое помнила наизусть. Она – вы будете смеяться! – и пуделя своего научила вокалу. Говорила: «Микки, сейчас мы с тобой будем петь. Бери выше, Микки». И пудель завывал, очень точно интонируя.

- А ваши молодые вокалисты – с ними Алла Зибольд как, ладила?

- Многие из них могут считать ее своим педагогом. У нее учились и Эллина Александрова, и – отчасти — Константин Голубятников. Анастасия Петрова, Елена Ляшенко… Когда я услышал в каком-то концерте Костю Круглова и подумал, что его следует взять к нам в театр, я первым делом обратился к Алле Зибольд: «Алла Григорьевна, посмотрите мальчика. Получится из него наш солист?» Она сказала: «Да» и потом действительно уделяла ему много внимания, пока Константин не стал тем, кем является сейчас – ведущим вокалистом нашего театра.

ГАЗЕТА "КУЗБАСС" 9.02.2011

Премьера "Франц Легар... Сон..." на сцене Музыкального театра Кузбасса вызвала большой интерес у зрителей и получила широкий резонанс. По жанру - литературно-музыкальный вечер, где арии из оперетт Легара звучали рядом со стихами Гейне, Гете, Беранже в исполнении постановщика спектакля, главного режиссера театра Бориса Кричмара.

Музыкальные партии исполняли Владимир Фуксман (фортепиано) и Ирина Баянова (скрипка). А пели н. а. России Петр Карпов и з. а. России Алла Зибольд. И вот ее выход на сцену театра, где блистала она когда-то в "Марице", "Цыганской любви", "Веселой вдове" и где больше пятнадцати лет не звучал ее изумительный голос, стал подлинным триумфом. Примадонна вернулась.

- Как все случилось? - переспрашивает Алла Григорьевна.

Мы сидим в ее уютной, красивой квартире, заставленной цветами, где самый оригинальный - не букет даже, а некое изысканное сооружение из роз в хитрой корзиночке - от мэра города, с восторгом аплодировавшего ей на премьере.

- Сидела на скамеечке в почти бомжеобразном виде. Театр напротив. Мой пудель Микки бегает, а я предаюсь всегдашним своим мыслям о собственной никчемности. И вдруг подходят два джентльмена. "Алла Григорьевна?" - "Да". - "Это ваш такой красивый пуделек?" - "Да". - "А вы знаете, что вы - гениальная певица?" - "Знаю". - "А почему же вы здесь, на скамеечке, а не в театре?" - "Не знаю".

Небольшое отступление от интервью. Тем более что рассказы Аллы Григорьевны и "одного из джентльменов", Бориса Кричмара, совпадают. Вторым был Виктор Дзапташвили, балетмейстер, которого из Омска Борис Игоревич пригласил на "Красную Шапочку", первый поставленный им на кемеровской сцене спектакль.

Еще молодым человеком работал он, Дзапташвили, в Свердловском театре с красавицей-певицей, знал, что она в Кемерове и все время хотел ее найти. Нашли, благодаря пудельку.

- И я тут же, - продолжает Алла Григорьевна, - на скамеечке, взяла несколько нот. Микки, он у меня тоже поет, подхватил. Борис Игоревич схватился за голову: "Милая, да вы гениальная певица. Чтобы завтра же в театр!" Так все началось. И я считаю, а я дочь священника, что это - провиденье Бога.

- Я знаю, что вы ушли в начале 80-х, в самом расцвете. Несколько лет работали в филармонии. Но как случилось, что вас отлучили от вашего искусства?

- А пришел новый директор, Воль. Технарь, двинутый кем-то "по линии искусства". Сказал, что классическая певица ему не нужна, что будут искать "новые формы", а не "Сильву" с "Марицей" ставить - и сказал мне "до свидания". И столько лет я, глядя из своего окна на театр, глотая слезы, мыла на кухне тарелки, пела арии из "Тоски" - меня ведь учили как оперную певицу - и думала: "Ну почему я не на сцене?".

- Как оперную певицу?

- Да, училась в Ростовском музыкальном училище вместе с Леной Образцовой, Диной Диденко. Вышла замуж за военного, а там, в закрытом Н-ске, под Свердловском, была оперетта. И я не просто пела, а играла. В оперетте есть что играть - женские судьбы, - а не менять лишь платья по ходу действия и звуки издавать.

- Я наблюдала реакцию зрителей. Оба вечера зал был полон. И сказать, что вас забыли и вдруг вспомнили, по-моему, нельзя.

- Я всю жизнь зрителей любила, а они - меня. После премьеры телефон всю ночь звонил. Знакомые, незнакомые. Одна женщина таким "угольным", тяжелым языком сказала: "Алла Зибольд, ты мне подарила кусок пласта жизни". Этот "пласт жизни", образ этот меня поразил. И я подумала, что чего-то стою и еще поработаю, если мне дадут.

- Режиссеров в вашей жизни было много. С Борисом Кричмаром вы сразу нашли общий язык?

- Многие уже оценили его необычную "Красную Шапочку", "Служанку-госпожу". Увидели его на сцене: читает, поет, играет. Утонченный, интеллигентный, современный. Позвонили мне его родители, поблагодарили. Это вообще впервые в жизни так, а я столько лет пела. Думаю, если не будут мешать ему, он много сделает, планов полно. Вот уже собирается ставить Легара, оперетту "Паганини".

- Как встретили вас в театре, Алла Григорьевна? Ведь любой творческий коллектив - дело такое тонкое, какой там Восток...

- Пете, Петру Ивановичу Карпову, а мы с ним столько пели, говорю: "Тряхнем, Петя, стариной?" - "Конечно, Аллочка!" Так помогал мне на сцене, когда я волновалась. Нина Николаевна Черноусова предложила свою гримуборную, дала свой шикарный веер. На театре это, поверьте, дорогого стоит. А Владимир Иосифович Юдельсон - редкий директор и человек, я хорошо знаю, и таких, как он, надо беречь и поддерживать.

- Новый год, особенный, 2000-й, начался для вас сказкой, да?

- Забыв обиды, я вошла в тепло и радость, не подвела Бориса Игоревича. Жаль, что у человека не две жизни. Вот так и думаешь, что умрешь с хорошим голосом. Ведь голос, как и душа, не стареет.

Людмила ДЕНИСОВА

Наша газета (Кемерово) от 27-01-2000