Оксана Картушова

Договариваясь о встрече, я пообещал ей: будем говорить о творчестве. Еще нечетко сформулированная тема подсказала броское название — «Роковая (ударение на первый слог) женщина», от которого почти сразу пришлось отказаться. Из боязни быть неправильно понятым. Тем более, что перед нами тот редкий случай, когда рок можно и должно почитать за счастье. Еще бы, ведь в «Орфее и Эвридике» она — Эвридика, в «Юноне» и «Авось» — Кончита. В программках, афишах, для друзей, для соседей по коммуналке на Петроградской она — Оксана Картушова, актриса Санкт-Петербургского театра «Рок-опера».

- Оксана, как ты пришла к року?

- Музыка для меня началась с грампластинок, с песен Аллы Пугачевой, Владимира Высоцкого, зарубежных и отечественных вокально-инструментальных ансамблей; с классики — Баха, Бетховена. Мама развивала меня в разных направлениях. В пять лет я уже выступала на сцене — пела в детском хоре. Так что певицей я мечтала стать... всегда! Но мне трудно сказать, когда и как я пришла к рок-музыке. Возможно, еще в детстве, когда дома, для себя, пела, подражая западным певицам. В музыкальном училище имени Римского-Корсакова, где я училась на дирижерско-хоровом факультете, мы, студенты, понятное дело, пели, в основном, классику.

- Ты хочешь сказать, что перед тобой был выбор: классика или рок?

- Конечно, был.

- И какие аргументы склонили чашу весов в сторону рока?

- В 13 лет я увидела зонг-оперу «Поющих гитар» «Орфей и Эвридика», еще с Ириной Понаровской и Альбертом Асадулиным, и просто заболела «Поющими». Они уже были не ВИА, а театр, позже трансформировавшийся в «Рок-оперу». Я не пропускала ни одного их спектакля. Года за два до моего прихода в труппу увидела только что поставленную рок-оперу «Юнона» и «Авось» и стала мечтать... сыграть Кончиту.

- И мечта твоя сбылась?

- Далеко не сразу. Какое-то время я работала в типографии имени Ивана Федорова и пела в вокально-инструментальном ансамбле при ней. Во Дворце молодежи, на конкурсе непрофессиональных ансамблей, где мы заняли, кажется, второе место, на меня обратила внимание небезызвестная теперь Оксана Пушкина и решила снять фильм «Как стать звездой» на моем, собственно, материале. Начали снимать, но вскоре Оксана переехала в Москву, и работа застопорилась, а потом и вовсе прекратилась. Но до отъезда она успела показать меня Исааку Романовичу Штокбанту, художественному руководителю театра «Буфф». При театре были Творческие мастерские, их я и закончила. А дальше — один знакомый моего знакомого как- то сказал ему, что в «Поющих гитарах» исполнительница роли Кончиты уходит в декретный отпуск, и спросил: «Нет ли у тебя кого на примете?» Тот назвал мое имя. На прослушивании я спела «Белый шиповник», и меня решили посмотреть в роли Кончиты.

- Иной поворот судьбы был бы возможен, если бы не пришла, не увидели, не победила?

- Мне иногда кажется, что и при другом раскладе я, не знаю уж каким путем, все равно пришла бы к этому же.

- Согласись, странное словосочетание — Театр «Рок-опера».

- Название придумала не я. Этот вопрос, скорее, к руководству театра. Но, если вернуться к первому твоему вопросу, я не могу сказать, что я пришла к рок-музыке как к таковой. Я пришла к музыке вообще. Классической — неклассической, любой. Что же до рока... Тяжелым роком, металл-роком я не увлекаюсь, такую музыку я не слушаю. И наш театр не имеет к ней отношения. Мне кажется, в нашем случае слово «рок» следует рассматривать как неподдающуюся расшифровке аббревиатуру, а не как определение жанра, стиля. Я знаю, что часть нашей потенциальной публики отпугивает это непривычное сочетание: рок-опера. А другую — притягивает. Иной раз на прослушивание приходят не знающие нашего театра, сбитые с толку словом «опера» выпускники Консерватории с хорошими голосами — для оперы, но не для рок-оперы. У нас все-таки жанр синтетический.

- Кто ваша публика? На спектакле «Иисус Христос — суперзвезда» неподалеку от меня, сзади, сидел мальчик трех-четырехлетнего возраста. Я, возможно, и не заметил бы его, но в сцене «тернового венца» он заплакал и стал прятаться за маму. На этом ли, на другом ли, не помню, спектакле присутствовала дама, прибывшая в театр на лимузине, в сопровождении шести охранников.

- У нас разная публика. Есть постоянный зритель, есть случайный, любопытствующий: что же это за театр такой? На спектакль «Иисус Христос — суперзвезда» часто приходят верующие — в спектакле есть замечательные хоры религиозного плана.

- «Рок-опера» — театр. По всей видимости, чтобы работать у вас, нужно быть не только певцом, но и актером.

- Актерское образование не помешает. Хотя в труппе буквально у двух или трех человек есть диплом артиста драматического театра. Дело в том, что театр такой организм, что если человек одарен от природы, ему помогут раскрыться, состояться.

- В том случае, если обстановка — доброжелательная.

- В этом смысле наш театр — потрясающий. Труппа невелика, постоянные гастроли — в общем, живем одной большой семьей.

- И в очереди за главными ролями никто локтями не толкается?

- Что ты! Если ты способен сыграть главную роль, тебе ее обязательно дадут. У нас два-три состава исполнителей главных ролей, и мы и в самом деле работаем «в очередь». Любой спектакль ставится практически на всю труппу. И если сегодня ты не в главной роли, то в массовке, а завтра — наоборот.

- Как говорил муж одной моей знакомой актрисы: «Тебе хорошо так рассуждать, все главные роли — твои!»

- Мне, действительно, грех жаловаться. Я играю все главные роли, кроме Магдалины. Но люблю, честно скажу, и главные, и неглавные. В «Иисусе» есть еще один главный герой — толпа. «Роль» толпы интересна психологически и проходит через весь спектакль. А у Магдалины всего пара выходов.

- Оксана, ты говоришь: синтетический жанр. Но поете-то вы «вживую»?

- Как мне кажется, сейчас во всем мире многие, кто занимался электронной музыкой, склонны вернуться к живому голосу, к «живым» инструментам. Да, в наше время существует возможность компьютерной обработки голоса. Можно его выровнять, сделать чище. Будет красиво, но... Сам понимаешь.

- У вас в театре нет оркестра. Я понимаю, деньги тому причиной. Но его так не хватает.

- Его всем нам не хватает.

- Магнитную ленту может и «зажевать». Что тогда?

- Было такое, несколько раз было. Никто не убежал со сцены — продолжали петь. Никто не убежал из зала. Напротив, зрители аплодисментами поддерживали нас. Неудобство фонограммы в другом. Не всегда, например, получается сделать паузу, в которой у меня появилась необходимость. А живой музыкант тебя подождет, он чувствует тебя.

- И, наверное, при работе под фонограмму исключается возможность импровизации, возможность шлифовки роли.

- Нет, почему же. Импровизация может быть и при фонограмме. Существуют и музыкальные паузы и музыкальные отступления. Так что, импровизируй, шлифуй роль — до бесконечности.

- Когда Лариса Долина пела джаз, она не имела такой широкой аудитории, как сейчас. Эстрадные песни принесли ей всенародную популярность.

- Эстрадные песни за редким исключением умышленно упрощены — таково требование жанра — а значит и доступнее в восприятии. Отсюда и «всенародная популярность». Блюзы же Долиной — для поклонников джаза, то есть для более узкого круга слушателей, но, может быть, больше понимающих в музыке. Так же как и наш рок, наш театр. Ты же видел, на наших спектаклях почти всегда аншлаги. Это о чем-то говорит?..

...Мы беседовали с Оксаной после недавней премьеры. Естественно, я попросил сказать несколько слов о новой постановке.

– Ой, о рок-опере-фарсе «Корабль дураков» еще рано что-либо говорить! Могу пока только сказать, что вещь — сложная, сложнее «Иисуса...». Совершенно не похожая на наши прежние постановки. Новая для нас музыкальная культура. Композитор — Александр Клевицкий, либретто написал Николай Денисов по мотивам одноименной поэмы Себастьяна Бранта. Яркие костюмы, много танцев, песен. А также песен во время танца. Петь и танцевать одновременно не очень-то просто. Репетировали мы с утра и до позднего вечера. Возвращалась я домой выжатая как лимон! В спектакле, как всегда у нас, занята практически вся труппа. Бессмертного автора, самого Себастьяна Бранта играют Рафик Кашапов и Сережа Савченко. У меня две роли — Шалунья, подружка Балбеса, и Богатая Злючка, жена Альфонса, обе неглавные, но заметные. Постановка, естественно, нашего художественного руководителя, заслуженного деятеля искусств Российской Федерации Владимира Подгородинского.

Владимир Желтов

Журнал "Театральный Петербург", 15.02.2002