Елизавета Уварова

Народная артистка России Елизавета УВАРОВА родилась 110 лет назад - 23 ноября 1902 года в Петербурге. В двадцать лет закончила студию при Петроградском театре Народного дома, где дебютировала в спектакле «Вечный муж» в роли Лизы. Александр Александрович Брянцев сразу же пригласил её в свой новый театр, первый в стране ТЮЗ, где она работала почти два десятка лет. Там же познакомилась с актёром Борисов Чирковым, который стал её гражданским мужем.

Уварова – тоненькая, небольшого роста играла роли, которые обычно и дают травести. Но в 1944 году она покидает ТЮЗ и переходит в театр Комедии. К этому времени становится ясно, что личная жизнь складывается не так, как хотелось бы, детей нет, и Елизавета Александровна все свои силы и всю нерастраченную любовь отдаёт театру. На знаменитой акимовской сцене она сыграла почти сорок ролей.

Её дебют в кино состоялся в 1938 году, но чем старше она становилась, тем больше снималась. Она отличалась особым обоянием, вы видели её и понимали, что в любом возрасте человек может быть красивым. Но она не боялась предстать и дурнушкой. И хотя роли в кино, да и в театре, были не главными, она всегда играла мастерски точно и объёмно. Даже когда зрители не помнили фамилию актрису, они восторгались её игрой.

Сегодня, увы, интернет полнится информацией не всегда правдивой. Вот и про жизнь Елизаветы Уваровой можно прочитать разное. А уж о её смерти пишут и совсем странное: дескать, умерла она на сцене во время репетиции.

Стирается, исчезает реальный человек. И важно всё-таки вернуть его. Пусть это будут воспоминания тех, кто с ней жил и работал…

Актриса Майя Андреевна ТУПИКОВА, жена Петра Наумовича Фоменко:

Мы жили с Уваровой в одной коммуналке в знаменитом Доме Кирова на Кировском проспекте. До этого мы с Петей ютились в комнатушке на одной из Советских улиц, тоже в коммуналке. А с Уваровой проживал по-соседски актёр Леонид Любашевский. Он писал пьесы под псевдонимом Дэль и весьма удачно играл Свердлова в различных фильмах. После его смерти Уварова хлопотала, чтобы его жилье дали нам. Две комнаты 40 и 14 квадратных метров казались гигантскими, нам нечего было в них поставить.
Когда мы въехали, то решили сделать ремонт. Я купила обои – синий фон и на нём золотые канделябры, мне тогда казалось, что они очень эффектны. Заодно решили обновить и коридор - там поклеили похожие обои, только канделябры сияли уже на красном фоне. Канделябры оказались роковыми. Лизочек - так её звали в театре - горестно всем жаловалась, что боится мимо них ходить. Она вообще была человеком мнительным, страх преследовал её всю жизнь. Помню историю из тридцатых годов, которую она мне рассказывала. В каком-то правительственном южном санатории был торжественный обед, на который они с Борисом Чирковым попали. Множество именитых гостей, чуть ли не сам Сталин. И вот когда все наелись-напились приехали чёрные воронки и половину гостей увезли. Так что её страхи можно было понять, хотя по молодости лет они казались нам чрезмерными.
Вместе мы прожили около двух лет, и когда она стала совсем сдавать, за ней ухаживала племянница Галя, а я её, когда могла, подменяла. Елизавета Александровна «исчезала» буквально на глазах, стала такой хрупкой, прозрачной, почти фарфоровой.

И вот однажды в августе тяжёлые шторы в нашей огромной комнате, которые крепились на прочных карнизах, внезапно рухнули. Я, почему-то, решила тогда, что это – плохая примета. Вечером того дня я читала, Петя работал, ему нужно было ночью уезжать в Москву. И вдруг нас позвала испуганная Галя. Лизочек –– была без памяти, тяжело дышала, мы поняли – жизнь уходит…

Потом вызвали скорую, приехали врачи, написали бумаги и собрались уходить. А мы не знали, что нам делать дальше. Петя очень забеспокоился. И благодаря его красноречию, «приправленному» деньгами врачи согласились нам помочь. Но строго заявили, что носилки по нашей лестнице не пройдут, и нести покойницу некому. Петя уговорил шофёра и вызвался быть четвёртым.

И вот представьте картину: чёрная лестница, покойницу несут на одеяле, причём на лестнице нет света, поэтому впереди с канделябром и свечами иду я, а сзади, с таким же канделябром, Галя… И тут кто-то открыл дверь, видимо, хотел выйти, и увидел нашу процессию. Ужас, дикий крик и дверь захлопнулась. Такая чёрная комедия…

Елена Глебовна ФЛОРИНСКАЯ, актриса, многие годы – заведующая труппой Театра Комедии:

Во сколько бы не начиналась репетиция, когда мы приходили, Елизавета Александровна уже сидела возле репетиционной прямо в пальто: спала или читала. Она прилетала со съёмок, и чтобы не опоздать сразу же шла в театр. Из-за переездов она всё время не досыпала. Так я её и помню до сих пор – маленькая в большом кресле, с книжкой…Она очень любила читать, знала обо всех новинках в журналах, и нам – тогда молодым – всегда рекомендовала что-то новое. Умудрялась даже на репетициях читать, но каким-то образом всё равно следила за происходящим и очень мягко, тонко делала замечания, советовала…

Спектакль «Сказки Андерсена» начинался как молодёжная самостоятельная работа, которую благословил Акимов. Заканчивали мы её уже без него. В этом детском несерьёзном спектакле играли трое солидных: Алексей Савостьянов, Константин Злобин и Елизавета Уварова. У неё были две очень разные - по характеру, по гриму – роли: Ведьма в «Огниво» и Придворная дама в «Свинопасе». Нужно было и петь, и танцевать, и обе роли она играла блистательно. Со временем в спектакле произошло множество замен, но старики не хотели из него уходить, играли до последнего. Бывало, что утром и днём для детей, а вечером – для взрослых. Три спектакля! Уварова целый день оставалась в театре, ей было тяжело, но она никогда не отказывалась…

В спектакле «Гусиное перо» она играла хранительницу музея Тютчева из Мураново. Крохотная, почему-то в тюбетейке, но с жабо и на высоких каблуках. Когда она садилась, то не доставала ногами до пола и была невероятно трогательной, смешно болтая ногами. А когда по сюжету пьесы, уникальное перо, которым писал Тютчев, пропадало, она плакала так, как будто убили ребёнка…

В спектакле Фоменко «Троянской войны не будет» была массовка, условно она называлась «старцы». Заняты были актёры-мужчины преклонного возраста. И среди них - Елизавета Александровна. Думаю, она попросила Петра Наумовича поставить её туда. Вряд ли бы он сам рискнул ей такое предложить. Она играла крошечного старца с бородой. Самозабвенно бегала из люка в люк, по лестнице. Это было удивительно и создавало для спектакля особую запоминающуюся «краску». Она не пропустила ни одного спектакля. Я не помню другого случая, чтобы народные артисты так играли в массовке - радостно и заразительно.

Все в театре знали – именно у Елизаветы Александровны можно попросить денег в долг. Она их легко отдавала и, думаю, что не всегда получала обратно. Но это её не мучило. А к премьере всегда дарила маленькие подарки: подбирала любовно, зная кому что понравится, всё продумывала. Даже обычный ввод не проходил мимо неё: придёт, поздравит – или с коробкой конфет или с цветами. Это её необыкновенная внимательность покоряла. Она была сложным и, скорее, закрытым человеком, но одновременно – распахнутым и общительным.

P.S. Пётр Наумович Фоменко рассказывал ещё одну историю:

Однажды на сборе коллектива в Театре Комедии актёр Серёжа Коковкин запальчиво предложил: «Давайте хоть раз скажем друг другу правду!». И тут Елизавета Александровна в первый и последний раз в жизни поднялась на общем собрании: «Что вы сказали?» Серёжа громко повторил: «Давайте скажем друг другу правду!». Едва видная среди коллег великая Уварова мгновенно стала большой: «Не надо!!!». Она созидательно относилась к театру...

Ирина ЖУКОВА

PROсцениум, №17-18(139-140). Ноябрь 2012