Игорь Войтулевич, бывший главный режиссер Смоленского драмтеатра, возвращается. Уже на этой неделе он представит публике свой новый спектакль «Бенвенуто, Отелло!».

Впрочем, Войтулевич в Смоленске вроде как в гостях: официально он все еще живет в Москве и снимает «мыльные оперы». О том, почему он не хочет возвращаться, за что не любит сценаристов и как можно использовать башни крепостной стены, Игорь Войтулевич рассказал «АиФ-Смоленск».

- Игорь Геннадьевич, вы ушли из Смоленского драмтеатра имени Грибоедова в 2001 году. Чем вы занимались все это время?

- Я выпустил курс Театральной академии РАТИ (ГИТИС). Это, пожалуй, самое большое мое достижение, потому что все мои «дети» распределились в лучшие театры Москвы.

Работал в антрепризе. Поставил три спектакля и снял шесть сериалов.

- В Смоленске вы иногда ставили так называемые спектакли «не для всех», а теперь снимаете чисто коммерческие телесериалы. Как вам эта работа?

- От начала до конца я снял «Татьянин день», в остальные сериалы вливался по ходу. Обычно доводил до конца, но вот сейчас идет сага «Обручальное кольцо», и я ушел с 520-й серии – просто устал. И не я один: все артисты, игравшие главные роли, сказали: «Все, ребята, заменяйте нас…» То есть персонажи остались, но лица будут другие. А продюсерам все равно, ведь люди это смотрят.

- Остается ли в такой работе какой-то элемент творчества?

- Да чего греха таить, работая над такими вот сериалами, тоже очень радуешься, если сделаешь что-то не как все, что-то интересное. Хотя там для творчества очень мало места. Уж не говоря про то, кто пишет сценарии... Этих писателей продюсеры от нас прячут. Потому что артисты рвутся им набить морды. Я видел одну такую писательницу в буфете, на студии. Она вопрошала: «Что они с моими текстами делают?!» Такая припадочная дама, обделенная мужской лаской, выпившая много кофе, с сигаретой и с трясущимися руками... Понятно, что это нездоровые люди. Но они и стоят недорого. А зачем тратиться на хорошего автора, если «пипл хавает»? Если людям и так сойдет? Это абсолютно циничная, трезвая и сознательная позиция очень многих продюсеров.

- Через столько лет вы опять ставите в Смоленске спектакль – «Бенвенуто, Отелло!» по пьесе Кена Людвига «Одолжите тенора». Почему комедия? И какая она? Что в ней заложено от вас?

- Нет ни одного спектакля, в который бы я не вложился сам. Каждый спектакль — это то, как я думаю, как я ощущаю. Это кусок моего тела. Режиссер выше головы не прыгнет, он будет ставить только так, как он может. Если вы видите, что спектакль плохой, это значит, режиссер плохой. В нашем деле даже украсть нельзя. Если украсть режиссерский ход, он не будет органичным. Это будет такая «заплатка», которую видно. А почему комедия? Наверное, потому что меня попросили ее поставить.

- А выбирали пьесу вы?

- Она лежала у меня. У меня дома есть стопочка пьес, из которой я время от времени что-нибудь достаю.

- Вы бы смогли открыть некоммерческий театр для небольшого числа зрителей и работать не ради прибыли, а возможно, даже в убыток?

- Я бы смог, но кто мне даст работать на восемь человек? Мечта о своем маленьком театре есть у меня уже давно. Вот я хожу по Смоленску и думаю, почему башни пропадают? В любой башне крепостной стены можно было бы открыть театр. Поставить там «Льва зимой» или Шекспира… Правда, там коммуникаций нет.

- Если бы такой театр был реальностью, вы бы вернулись в Смоленск?

- Конечно, я бы вернулся, но возможно, годы уже не те. Как-то Бергмана спросили: «Ты почему кино не снимаешь? Ты же гений». А он ответил: «А у меня нет сил на последний кадр. А последний кадр – это весь я». Времени не осталось совсем. А так, конечно, интересно. У нас бы там каждый кирпичик заиграл. Но это так, мечта…

Ольга Камаева