Виталий Шаповалов

Ведущий актер театра на Таганке Виталий Шаповалов отмечает сегодня свой семидесятилетний юбилей. Критики говорят, что он из той плеяды русских трагиков, которых не так уж много осталось на современных подмостках. Борис Годунов, Ноздрёв и Понтий Пилат - это его звездные роли. Накануне талантливого артиста поздравили друзья и коллеги по сцене.

Он играл царя Бориса в пушкинском "Борисе Годунове" и старшину Васкова в спектакле "А зори здесь тихие… " по пьесе Бриса Васильева, Свидригайлова, Понтия Пилата. Актер Виталий Шаповалов отмечает сегодня свой юбилей. Есу исполнилось 70 лет, большая часть из которых прошла в Театре на Таганке, куда он был принят сразу после окончания Щукинского училища. Народный артист России Валерий Золотухин вспоминает:" Он ввелся в спектакль "Послушайте!" по Маяковскому. И вот приходит на спектакль Лиля Брик и говорит, что всех ближе к Володе, то есть, к Владимиру Владимировичу Маяковскому, читает стихи вот этот большой увалень".

Виталий Шаповалов родился в Хабаровске, увлекался спортом, об актерской профессии никогда и не мечтал. Говорит: "В детстве я в театр не ходил и вообще не знал, что это такое. У меня был выбор - пойти в музыкальное училище или стать футболистом" . Музыка "перетащила" - он окончил Хабаровское музыкальное училище по классу трубы, хотел поступать в консерваторию, но на одном из концертов,как он сам вспоминает, "прочел какую-то байку, имел успех и актеры Хабаровского драмтеатра посоветовали идти в театральный." И вот, отслужив в армии, уже сержант Шаповалов поехал в Москву - учиться на актера.

Главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов вспоминает: "Он вообще-то был хороший трубач, а это - уже достояние. Человек умеет играть на трубе, а это уже клад для артиста. То есть, он имел хороший слух музыкальный. Упорный, упрямый.И хороший артист, очень достоверный".

"Мертвые души", "Бесстрашный атаман", "Женщина в белом", "Грачи", "Дежавю"- Виталий Шаповалов начал сниматься с 1969 года, но всегда отдавал предпочтение театру. "Кино- это популярность, деньги, слава – считает он. – А театр -это творчество, особая атмосфера, живые глаза зрителей".

"Его называют "медведь", "увалень", но когда он играл Свидригайлова на гастролях в Японии, там каким-то образом присутствовала наследница престола из Романовых- Мария Владимировна. Она говорит: "Откуда этот дворянин у вас в труппе?"- впоминает Валерий Золотухин.

Заслуженный артист России Александр Трофимов считает: "На мой взгляд - это вот та редкая порода артистов. Это из области Бориса Андреева, Павла Луспекаева - вот он такой народный человек".

Вера Назарова

1.05.2009

...Прозвище к нему прилипло ещё в Щукинском училище. Одна из его сокурсниц как-то в сердцах сказала: «Шаповалов... Ша-по-ва-лов... До чего длинная фамилия — не выговоришь! Шапен — и всё!»

С того дня «новая фамилия» закрепилась намертво: в театре и вне театра, среди друзей и среди постоянных зрителей, в глаза и за глаза его зовут — Шапен.

Он сам, кстати, совсем не против, даже разъясняет: «Не Шопен, а Шапен. Не путать с великим польским композитором».

Насчёт не путать — это он зря; что-что, а спутать его с кем-нибудь невозможно. Он — сам-семь. Особая статья.

Странный он человек — актёр «Таганки», народный артист России Виталий Шаповалов. Странный не в смысле «чудной», а в смысле «особенный».

За тридцать с гаком лет работы на «Таганке», кажется, и сам Любимов к нему не приноровился: неизвестно, как Шапен прореагирует на ситуацию, фразу, событие.

...На одном из собраний в Театре на Таганке Ю.П. Любимов в очередной раз бушует по поводу дисциплины. В ход идёт всё —кнут и пряник. Под занавес главреж рассказывает назидательную закулисную страшилку с моралью: «Актёр А. за систематическое и злостное употребление горячительных напитков был мною сурово наказан: переведен на договорную систему... (Пауза. Строгий взгляд на притихшую труппу). Договорная система — это очень хорошо, правильно, потому что...»

Речь Любимова вдруг самым неучтивым образом прерывается. Одиноким, но весьма внушительным по тембру смехом. Любимов возмущён: «Что за жлобство?! Что смешного я сказал?!»

Очевидный парадокс в речи шефа заметил В.Шаповалов. Заметил и по-актёрски мгновенно среагировал — рассмеялся: «Юрий Петрович! Вы сказали, что А. переведён на договор за пьянку, и тут же говорите, что договорная система — это хорошо. Так вы А. — наказали или поощрили?»

Все тридцать четыре года, что В.В. Шаповалов служит в Театре на Таганке, он, вероятно, является для Любимова если не раздражителем, то причиной для беспокойства: Шапен малопредсказуем. Причиной тому отнюдь не дурной характер (хотя он у актёра не ангельский), а способность видеть и ощущать мир по-своему. Он может не считаться с очевидным и остро реагировать на детали, абсолютно неприметные для других, потому что смотрит на жизнь под своим, непривычным и неожиданным для окружающих, углом зрения.

Он плохо вписывается в какие бы то ни было рамки и существует по своим внутренним законам: внешние обстоятельства и нормы для него вторичны; первичны и важны только те, что установил и определил для себя он сам. Недаром много лет назад Ю.П. Любимов весьма метко окрестил его Неуправляемой Саблей Чапаева.

Виталий Шаповалов принадлежит к поколению, которое принято называть «детьми войны». Отца своего почти не помнит — он погиб в первые месяцы Великой Отечественной. Его первые воспоминания — оккупация; чужая враждебная речь вокруг; злая, натасканная на людей овчарка по кличке Сталин, которой её хозяева-немцы бросили вместо подстилки детское пальтишко — его пальто. Мать Виталия была украинка. При слове «украинка» сразу возникает образ круглолицей Оксаны — с ямочками на щеках, толстыми косами вокруг головы. Она была совсем другая: коротко стриженная, в брюках, кепке. Комсомолка тридцатых, эмансипе, обладательница модной в те годы мужской профессии — трактористка. Самостоятельная, независимая, сильная духовно и физически.

Однажды она, жена воюющего с фашистами советского солдата, дала немцу в морду. А история случилась такая: разомлевший к ночи немец, стосковавшись по женской ласке, положил глаз на молодую здоровую женщину. Попытка сближения со стороны фашиста была пресечена в мгновение ока мощной оплеухой. Шок, пережитый представителем Третьего рейха, был столь велик, что эксцесс продолжения не имел.

Широко известна фраза «мы родом из детства». Применительно к Виталию Шаповалову и его поколению точнее прозвучит: «Они родом из войны». Сам актёр, вспоминая школьные годы, говорит о том, что и он и его одноклассники, независимо от возраста, детьми, пацанами не были — у каждого за плечами уже была биография. Учителям с теми детьми приходилось не просто: они остро чувствовали несправедливость, отстаивали своё «я», не лезли за словом в карман.

Идеальным поведением Шаповалов не блистал, но и шпаной не был. Учился играючи и мог получить по окончании школы медаль, но сам для себя решил, что медаль — это чересчур. Чересчур правильно, слишком идеально. Как и многих школьников тех лет, его притягивала самодеятельность. Я не раз размышляла над этим необъяснимым для меня явлением: откуда в тридцатые-сороковые-пятидесятые годы бралась у многих эта тяга к творчеству, к художественному самовыражению? Пик самодеятельности, её расцвет приходится на самые неблагополучные и трагические десятилетия; по мере стабилизации жизни она пошла на убыль. Была ли в этом компенсация лишений, отсутствия светлых эмоций, уход от нищей, убогой повседневности? Кто знает. Но практически в любой тьмутаракани работали драмкружки, хоровые студии и прочее, прочее, прочее.

Вот и в шахтёрском посёлке, в послевоенные лихие годы, где и тогда все поголовно вкалывали и пили, в людях, тем не менее, была сильна тяга к творчеству.

Шаповалов с радостью участвовал в любых затеях: от школьных концертов до игры на местных танцах. В те годы на первом месте среди его увлечений стояла музыка. Было вполне логичным, что после окончания школы он поступил в Хабаровское музыкальное училище по классу трубы. После была армия, демобилизация и... вопрос о том, чем заниматься дальше.

Профессию драматического актёра Виталий Шаповалов, можно сказать, «вычислил»: продолжать обучение как музыкант, дирижёр — не хотел. Обладая голосом весьма красивого тембра, прекрасно понимал, что для профессионального вокала голосовых данных может не хватить.

В общем, подошёл к себе по гамбургскому счёту. На вопрос, чем не устраивала профессия музыканта, коротко и сразу отвечает: «Не хотел быть лабухом».

В итоге звёзды распорядились так, что, отслужив в армии, Виталий Шаповалов стал студентом Московского театрального училища имени Щукина. Учась на третьем курсе, кто-то из его однокашников (а с ним вместе учились Ф. Антипов, Д. Межевич и другие, ставшие чуть позже и коллегами по таганковской сцене), решил показаться в недавно открывшемся Театре на Таганке. Шаповалова, профессионально владевшего инструментом (кроме трубы, ещё и гитарой), попросили саккомпанировать. Заодно и показаться самому, хотя Шаповалов в то время отнюдь не рвался искать работу и не сильно заботился о своём будущем: его вела судьба.

К слову, нашумевшего «Доброго человека из Сезуана» он увидел позже других, хотя и о Любимове и о его курсе он, студент той же театральной школы, был наслышан.

На том судьбоносном показе Любимову он ничего не читал —просто взял в руки гитару и спел. Юрию Петровичу этого было вполне достаточно: Шаповалов, ещё будучи студентом, был принят в театр.

По окончании Щукинского училища он получил предложения из нескольких московских театров, в том числе и из Вахтанговского, но для него вопрос уже был решён в пользу «Таганки».

Ему не могла не импонировать музыкально-поэтическая природа этого театра. Был и ещё один довод: поступив в сложившуюся труппу любого из академических театров, он, вне всякого сомнения, опять оказался бы в положении «лабуха». Молодой, только зарождавшийся театр открывал возможности неограниченные.

Интересно, что, сыграв у Любимова Годунова и Пугачёва, Понтия Пилата и Маяковского, Виталий Шаповалов ни разу не удостоился от Шефа спектакля, поставленного специально с расчётом на него. Даже старшина Васков в спектакле «А зори здесь тихие», ставшем классикой и принесшем актёру звание заслуженного артиста РСФСР, поначалу ставился на другого исполнителя. Другой исполнитель неожиданно посреди репетиционного процесса запил, и роль перешла к Шаповалову. Почти курьёз: в «Зорях» был эпизод, когда Васков-Шаповалов, став в тупик от очередной остроты языкастых девочек-зенитчиц, морщил лоб, да так, что фуражка сама собой уползала на затылок. Несколько лет спустя режиссёр «Таганки» Борис Глаголин ставил повесть Б. Васильева в провинциальном театре. Исполнитель роли Васкова в том спектакле специально привязывал к фуражке нитку, чтобы повторить эту сцену.

Так вот, несмотря на то, что В. Шаповалов всегда вводился на роли, предназначавшиеся для других актёров, эти работы становились его эксклюзивом во всех смыслах: во многих ролях он играл и играет по сей день, не имея дублёра.

На моей памяти исключение составляли только «Пугачёв» и «Борис Годунов», поскольку в те времена, когда Николай Губенко — первый исполнитель этих ролей — возвращался из кинематографа на сцену, у Шаповалова была замена.

Сам Виталий Владимирович у Шефа ролей не просил никогда. Общеизвестен, к примеру, факт, когда Владимир Высоцкий убеждал Юрия Петровича: «Дайте Гамлета сыграть...»

Параллели с Высоцким, Губенко напрашиваются сами собой, поскольку их амплуа и амплуа Шаповалова пересекались на сцене «Таганки». Но тем и отличается Шапен, что в отличие и от Высоцкого и от Губенко он никогда не пытался самостоятельно выстраивать свою творческую судьбу, монтировать свою сценическую биографию: не актёрское это дело. В театре есть режиссёр, есть репертуар, и дело артиста быть идеальным исполнителем. Для Шаповалова профессия актёра — самодостаточна. Она заполняет его целиком, являясь и источником всего, и вечной мукой.

Вопрос. Как вы работаете над ролью?

Ответ. Я работаю всегда, постоянно. Еду в метро, думаю: здесь так, здесь вот так... Сижу курю, а сам думаю, проигрываю. И так — постоянно, до тех пор, пока не получается.

Вопрос. А что же для вас является критерием того, что роль получилась: режиссёр об этом сказал, публика... критика...

Ответ. Ни то, ни другое, ни третье. Любимов хвалить не любит. Ругать — да... А похвала обычно скупая: «Ну, Шапен, сегодня нормально работал». Зрители... Я хорошо знаю, как бесконечно добр и бесконечно жесток зал: сегодня ты понравился — готовы на руках носить; завтра что-то не так — и никому не нужен... забудут моментально. Я же не первый год на сцене и ничего не преувеличиваю: ни успех, ни неуспех.

Критерий один: внутреннее самочувствие, сознание того, что сделал всё что мог... Хотя не могу сказать, что к аплодисментам равнодушен, но хорошо, когда реакция публики совпадает с собственным внутренним ощущением.

А вообще с возрастом всё больше убеждаюсь, что ничего по собственной воле не происходит. Стараешься, бьёшься, вроде всё как надо делаешь, а результат — никакой. И вдруг, как будто откуда-то извне, — пошло, пошло... Называйте это как хотите: вдохновенье, Бог, энергетика космическая. Дело не в терминах, а в сути: сам-то ты ничего не можешь, ты как проводник — и только. Пошёл ток — значит, пошлО; нет — значит, ничего не выходит.

В театре Шаповалов к себе строг. Например, от любимой и звёздной для него роли старшины Васкова отказался сам, хотя Юрий Петрович Любимов хотел, чтобы спектакль продолжал жить на таганковских подмостках. Причина одна: возраст. Васкову по сюжету тридцать два года, самому Шаповалову недавно исполнилось шестьдесят. А вот от роли Пилата он отказываться не собирается, говорит, что будет играть Прокуратора Иудеи до тех пор, пока жив и пока ноги носят.

Он хочет передать свои роли молодёжи: ревности к собственным работам не испытывает. Хотел передать и Васкова, и Пилата; предлагал: давайте порепетируем, попробуем, а потом Любимову покажем. Отказываются. То ли остерегаются без ведома Юрия Петровича за работу браться, то ли конкурировать с Шаповаловым трудновато, то ли какая другая причина, но... Охотников пока не нашлось.

Актёрская профессия опустошает и сжигает изнутри. Не всех, конечно. Но таких актёров, как Шаповалов, — точно. Сам он говорит, что его главным учителем в театре был Михаил Чехов. А это значит, что основным инструментом для него является не внешнее, а внутреннее: «Главное для актёра — разбудить собственную природу», — повторяет Шаповалов. Но ведь персонажи бывают разные: добрые и злые, герои и негодяи. Значит, природа должна развиваться в обе стороны — и в сторону хорошего, и в сторону дурного? Кто-то ведь справедливо заметил: актёры не люди, они — всё...

Люди ни одной профессии так не нуждаются в признании, как нуждается в нём артист. Признание, благодарность — это, по сути, единственная награда и единственное осязаемое подтверждение, укрепляющее в мысли о необходимости профессии. В смысле жизни. В незряшности духовных жертв, одиночества, душевной муки.

Сегодня на «Таганке» всё идёт своим чередом: гастроли, репетиции, установка кондиционеров, ремонты, премьеры, фуршеты — жизнь. У Виталия Шаповалова внешне всё складывается вполне благополучно: он работает почти во всех недавних премьерах («Шарашке», «Хрониках»), репетирует в «Театральном романе» М.А. Булгакова — давней и осуществляемой со второй попытки работе Ю. Любимова. Есть предложения и из других театров, и от кинематографистов. В кино, кстати, последние годы он почти не снимался. Говорит, что ему и нравственно и физически претит социальная чернуха: «Что ж получается, смотрю по телевизору —не нравится, а если сам в этом приму участие, то всё будет хорошо и правильно?»
При внешнем благополучии, при профессиональной востребованности, он не может похвастаться душевным покоем и ощущением того, что многое достигнуто и сложилось так как надо. «Я расплачиваюсь сейчас. Мне фартило всю жизнь: любимая профессия, лучшие роли, которые я сыграл, лучший театр... Я наигрался. А сегодня от профессии — устал. Она выжимает, а я уже всё в ней знаю...»

Но позволю себе смелость не согласиться. Я думаю, что дело совсем в другом: в обстановке в театре и с театром. Хотя внутреннее ощущение — тоже не последнее, но всё-таки ему не хватает обычной благодарности, ему не хватает солнца, тепла, которые проявлялись бы в стенах его театра.

...Когда руководство «Таганкой» принял А.В.Эфрос, Шаповалов вместе с Филатовым и Смеховым ушёл в «Современник». В «Современнике» всё складывалось хорошо. Потому что Г.Б. Волчек — любит актёров, опекает их и каждому даёт понять: ты — талантлив, необходим, ценен.

По возвращении Любимова Шаповалов вернулся на «Таганку»: своя рубашка ближе к телу, и это — истина. Была и ещё причина. Виталий Владимирович — человек благодарный, и он не мог не выказать этого чувства к сцене, где были сыграны лучшие роли, — не вернувшись...

Идёт репетиция «Шарашки». В гримёрке Шапена не работает трансляция. К своему выходу он запаздывает и появляется на сцене по сигналу «внутренних часов» — почувствовал, что пора, хотя сигнала помрежа не слышал. За несколько мгновений до его появления на сцене Ю.Любимов ехидно обронил: «Ну, теперь все мы подождём народного...» Шаповалов об этой реплике ничего не знает, выходит на сцену, быстро ложится на нары (декорация «Шарашки»). Молча.

Ю.Л. — Вы бы хоть извинились, Виталий Владимирович!

В.Ш. — Да что извиняться, Юрий Петрович, я же знаю вашу реакцию на свои извинения: «Мне надоели ваши вечные отговорки...»

Репетиция продолжается...

Элла МИХАЛЁВА