Валентин Антонов

Наша встреча с народным артистом России и Якутии, лауреатом Госпремии им. П. Ойунского, кавалером ордена Полярной Звезды, многих медалей и орденов, участником Великой Отечественной войны Валентином Дмитриевичем Антоновым произошла в его гримерке, в Русском театре. Я не скажу, что не испытала душевного трепета при встрече с этим человеком. И не только потому, что он статен и красив до сих пор, но еще и потому, что есть в нем мудрость, благородство, интеллигентность, - качества, выдающие человека духовного, неравнодушного и творческого.

- Валентин Дмитриевич, в эти дни все человечество отметило 60-летие со дня окончания Второй мировой, Великой Отечественной войны. А конец апреля ознаменовался знаменитой встречей на Эльбе. Вы волей судьбы стали участником этих событий.

- О войне уже столько написано, сказано, спето песен, снято фильмов... Судьба дала мне счастливый шанс жить в удивительном двадцатом веке. В этом веке я родился, рос, учился, воевал, был тяжело ранен, окончил театральный институт в Ленинграде, и с 1954 года работаю в Якутске в театре. Здесь я обрел вторую родину, здесь пришло ко мне признание.

Мне довелось быть участником знаменитой встречи на Эльбе. Война близилась к концу - это все понимали. Немцы, будучи загнанными в своем логове, все же продолжали сопротивляться, огрызаться последними выстрелами. Много наших солдат полегло на дорогах Германии в те дни, на вражеской земле, в одном шаге от победы.

Для участия во встрече с союзниками с 1-го Украинского фронта были отобраны лучшие части. Из нашего полка был взят взвод пулеметчиков. Я был комсоргом, и вместе с парторгом меня включили в группу, которая должна была прорваться за линию фронта и соединиться с американцами в местности Торгау. Впереди шла наша разведка. В то время было много разрозненных немецких военных формирований, которые отступали, отчаянно сопротивляясь. И вот мы лавировали между ними, чтобы скрытно выйти к Эльбе.

Помню, мы приехали вечером в Торгау. Нам с парторгом отвели виллу. Это был шикарный дом, убранный картинами, скульптурами, коврами. Мы обнаружили в доме подвал, спустились вниз. Нашим глазам предстала жуткая картина. В огромном подвальном помещении, устланном коврами, за столом сидела семья - немецкий генерал, офицер, по-видимому, его сын и молодая девушка. Все были мертвы, включая немецкую овчарку, застыв в позах, в которых их застала смерть от цианистого калия. Это был ярчайший пример немецкого фанатизма и выражение безысходности перед неминуемой капитуляцией.

А утром мост через Эльбу поделили на две части - половина наша, половина - американская. На этом мосту мы с американцами и братались. Встреча же командования происходила на нашей стороне.

На следующий день мы проехали по мосту на американскую сторону. Здесь был огромный концлагерь. Американцы даже не удосужились снять с ворот замки. Мы открыли ворота, оттуда хлынули толпы узников. Позднее их отправили на фильтрационные пункты. Эта встреча произошла 25 апреля 1945 года.

Потом я участвовал в освобождении Праги и в бою был тяжело ранен. Два месяца провел в Братиславе в госпитале, после чего был демобилизован по ранению. Когда после победы мы приехали с фронта, оказалось, что наши медали, ордена никому не нужны - наши дети играли ими. Да и к нам отношение было плевое: "Подумаешь, воевали...", - говорили.

- История войны в последние десятилетия стала предметом спора в обществе. Вы, как участник, как свидетель военных действий, что могли бы сказать сегодня о Великой Отечественной войне?

- Мы - солдаты, обязаны были выполнять приказы, не обсуждая их. Все распоряжения - удел командующих. Я знаю лишь одно: перед войной были уничтожены маршалы, генералы - высшее армейское командование, профессиональные военные. Это первое преступление Сталина и тех, кто принимал такие решения. Даже немцы знали, что мы уничтожили цвет Красной армии, и не скрывали своего ликования в связи с тем, что некому было командовать нашими частями. Приведу только один пример: расстрелянный Тухачевский читал стратегию и тактику в военной академии - это показывает, какой высокий интеллектуальный потенциал был у утраченного столь бездарно командования.

- Расскажите о Вашем пути в искусстве.

- Я счастлив тем, что в годы учебы в театральном институте застал преподавателей, которые учились и работали еще при царском режиме. Это были люди высокой культуры, нравственной чистоты, высокой гражданственности. Среди преподавателей была Шереметева, из тех самых Шереметевых. Когда она поднималась по лестнице, проносился шепот: "Шереметева, Шереметева идет..." Она поднималась - царственная осанка, посадка головы, улыбка одними губами. Фехтование преподавал знаменитый Кох. Преподавательница французского языка была из Франции, из Сорбонны. То есть были люди, с которых можно было брать пример нравственности, поведения, было на кого посмотреть. Мы как губка впитывали все, что нам необходимо было для дальнейшей творческой работы.

В 1948 году поступил в Ленинградский театральный институт, в 1952 году окончил его. Первое время в институте было очень трудно. После ранения у меня была инвалидность 2-й группы. Из-за ранения в живот все занятия, связанные с активным движением были для меня болезненны. Но я не показывал вида, и по ночам, чтобы никто ничего не заподозрил, занимался в спортзале, разрабатывал мышцы.

А в 1954 году я приехал сюда, в Якутск. Приехал осенью, а перед этим весной или летом сгорело здание театра, и мы работали в клубе МВД, который находился в то время на месте нынешнего ДК им. Кулаковского.

Театр - мой профессиональный дом. Один дом - квартира, где ложки, чашки. И Театр - святыня.

- Тема войны прошла через многие спектакли театра. В спектаклях "Слушайте, товарищи потомки!..", "Барабанщица", "За вторым фронтом", "Солдат Иван Чонкин", "Иван и Мадонна", за который Вы получили Госпремию, "В сумерках" война стала полноправным действующим лицом, настолько ярко и выразительно герои спектаклей прожили на сцене военную жизнь. Вы приняли участие во многих постановках. Расскажите об этой стороне Вашего творчества.

- Допустим, спектакль "Иван и Мадонна", где я сыграл главную роль солдата Ивана Климова. В спектакле "В сумерках" сыграл генерал-майора в отставке, сегодня играю роль полковника, коменданта немецкого города в новом спектакле "Соловьиная ночь". Эти герои - они похожи друг на друга. Но, наверное, Иван Климов ценен и дорог мне более других. Прежде всего своей целомудренностью, несмотря на годы и фронт. Он лишен чувства собственничества, неравнодушен к любому проявлению несправедливости. Он из тех, кто отдает, не прося ничего взамен.

Иван Климов пришел с фронта. За годы войны своя хата в землю вползла, но он берется помогать другим, у них более отчаянное положение. Чем жива Россия, так это такими чудаками, которые нужны только тогда, когда кто-то в них нуждается. И только после смерти таких людей, мы вдруг ощущаем некую пустоту, которая ничем не заполняется, ощущаем, что нам чего-то не хватает. И генерал-майор все отдает людям. Таким людям место на правом фланге. Я с огромным удовольствием работал над этими ролями.

Его противоположность - Князь (Ф. Достоевский, "Дядюшкин сон"). Князь, обладая всеми пороками, не знает, что для него главное, для чего он живет. Моя задача - разоблачить эту жалкую, трагикомичную, никчемную личность. Это очень интересно, во имя этого стоит жить. Каждая роль - судьба.

- Что самое важное для Вас как для артиста, и что - как для человека?

- Что касается сегодняшнего театра, то перед ним стоит очень трудная задача. Современность как консервативна, так и подвижна, то, что было нормой для дня вчерашнего, неприемлемо или давно забыто сейчас. Современность - это субстанция, включающая в себя знаки прошлого и будущего, и современный человек сложен. Задача театра - шире, глубже раскрыть духовный мир человека, который этот мир преобразует. Сейчас, к сожалению, появились низкопробные образчики современной жизни. Они освобождены от морали, сопереживания, отличаются нравственной разнузданностью. Фонвизин устами своего героя говорил еще в 18 веке: "Я желал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель всех знаний человеческих - благонравие". Я полностью разделяю эту мысль.

Духовность - все нравственные ценности, которые присущи человеку. Духовная жизнь общества невозможна без книг, литературы, поэзии, музыки. Глядя на сегодняшнее поколение диву даешься - они такие циничные, равнодушные, жестокие. Новая формация дала нам свободу - свободу выбора. И мы восприняли эту свободу как свободу зла, но не как свободу добра. И наши дети заражены всем этим. Но не все молодые люди такие. Есть и совершенно другие - умные, глубокие, умеющие сочувствовать и переживать. Я обратил внимание на то, что в последние годы все больше молодежи приходит в зрительный зал. В России всегда была тяга к духовному у людей. И если сегодня молодые люди более склонны придти в театр, чем на улицу, значит, не все потеряно. Есть у нашей станы завтрашний день.

- Что бы Вы, Валентин Дмитриевич, хотели пожелать молодым?

- При необходимости надо уметь принимать огонь на себя. Это военное братство основано на дружбе, взаимной выручке, на самопожертвовании. Я думаю, что это правило уместно для каждого при любых обстоятельствах. Тогда только человек будет ясен и светел, и жизнь его будет счастливой.

Мне бы очень хотелось, чтобы никто из современных поэтов, писателей не говорил таких слов: "Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ..." Чтобы мы жили в гармонии, любви, а ненависть, зависть, зло выкорчевать, искоренить из нашей жизни.

Вот такой замечательный человек живет рядом с нами. Солдат, прошедший всю войну, Народный артист, создавший десятки образов на сцене Русского драмтеатра, достойный гражданин России. Мы желаем Вам, Валентин Дмитриевич, здоровья, долгих лет, творческого счастья и многих благ. Спасибо Вам.

Елена КУЗЬМИНА

"Новости Якутии", N17-18, 2005 год