Биробиджанский ГОСЕТ

Биробиджанский Государственный еврейский театр им. Л.М. Кагановича

Еврейская автономная область, Биробиджан

Биробиджанский государственный еврейский театр был значительным событием не только в нашем городе. За свое относительно недолгое существование - с мая 1934 по декабрь 1949 года - театр успел прогреметь по всему Дальнему Востоку, о нем знали в Новосибирске и Иркутске, во многих городах Украины и на Кавказе.

Только за первый год театр показал 93 спектакля (!). Каждая премьера производила неизгладимое впечатление на зрителя - на сцене происходило вдохновенное действо талантливейших актеров, профессионалов своего дела. Под бурные овации и восторженные крики "браво" из-за кулис выходили на поклон Иосиф Гросс, Макс Рейнгольд, Яков Розенфельд и его жена Шелли Мирецкая, Любовь Яновская, Яков Рубин, Михаил Шейн, Яков Абрамович, Моисей Жолковер, Шура Басихер, Ефим Гельфанд и многие-многие другие актеры, составившие целую плеяду великих мастеров.

Впрочем, для осознания всего масштаба культурной жизни Биробиджана достаточно назвать имена тех, кто стоял у самых истоков театра. Кипучую организационную деятельность провел назначенный на должность директора будущего театра Эммануил Казакевич. "Честное слово, дело налаживается! - пишет он в Биробиджанский райком партии из Москвы 16 сентября 1933 года. - Крепкий коллектив, молодой, с хорошей партийно-комсомольской прослойкой и большим энтузиазмом... Получил прекрасное помещение для репетиций, дерусь в Моссовете за временные комнаты для актеров..."

Но первые шаги на пути к созданию театра были сделаны еще раньше, летом 1932 года. Тогда в Биробиджан приехала с концертом группа студентов театрального училища при московском ГОСЕТе, занимавшаяся на курсе известного актера и режиссера, народного артиста СССР Соломона Михоэлса. После гастролей будущие актеры уверенно решили по окончании учебы всем курсом вернуться сюда, создать свой национальный театр.

"Поздно ночью мы приехали в Биробиджан, - читаем воспоминания артиста Иосифа Колина. - Станция Тихонькая. Темный, заброшенный полустанок. Темнота и слякоть. В ту ночь я понятия не имел, что именно здесь, в этом Биробиджане, пройдут лучшие годы моей жизни... Первый концерт состоялся в небольшом железнодорожном клубе. Там не оказалось рояля. Привезти на машине единственный рояль, который находился тогда в переселенческом пункте, оказалось делом невозможным из-за непроезжих болот... И тогда группа переселенцев подняла на плечи этот тяжеленный инструмент и понесла его из переселенотдела в железнодорожный клуб... Я на всю жизнь запомнил ту необычную процессию...

После первого спектакля вышел на сцену высокий худой человек в роговых очках и взволнованно провозгласил: "Не сомневаюсь, что это ядро будущего государственного еврейского театра Биробиджана". Это был замечательный деятель, энтузиаст, добрейшей души человек, впоследствии большой наш друг Рашкес... Его слова оказались пророческими: через год вся наша группа действительно стала ядром Государственного театра Еврейской автономной области".

Окрыленные сопутствовавшим им успехом, энтузиасты приехали в Биробиджан с уже готовым репертуаром. У них было много интересных задумок и планов, к выступлениям они готовились целый год. Среди них были Михаил Фридман, его жена Сарра Львовна, Яков Абрамович, Моисей Жолковер, супруги Койфман и Теплицкая... Художественным руководителем театра согласился стать талантливый режиссер Марк Рубинштейн.

Что же представлял из себя прославленный еврейский театр? Это было деревянное одноэтажное здание, но довольно приличного вида, с добротной мебелью и хорошим освещением, вмещавшее около 500 человек. Естественно, при наличии исключительно талантливой игры актеров того облака творчества, какое, по словам свидетелей, неизменно царило на премьере каждого спектакля, никаких изысков во внешнем убранстве и не требовалось. Праздничное настроение возникало у зрителя, как обычно, уже на подступах к театру.

Расцвет ГОСЕТа пришелся на 1937-1939 годы, когда его возглавлял заслуженный артист РСФСР, один из виднейших мастеров Московского еврейского театра Моисей Гольдблат. С его именем связан наиболее творческий период в жизни театра. В эти годы ГОСЕТу было присвоено имя Лазаря Моисеевича Кагановича. В его репертуаре появились новые спектакли - "Рувл Бурсес", "Восстание в гетто", "Нашествие", "Колдунья", "Скупой", "Простая девушка", "Семья Овадис". Успешно прошли пьесы Мойше Кульбака "Разбойник Бойтрэ" и "Биньемен Магидов", "Тевье-молочник", "Блуждающие звезды"и "Люди" по мотивам произведений Шолом-Алейхема, пьесы Карла Гуцкова "Уриэль Акоста", "Профессор Полежаев" Леонида Рахманова, получившие высокие оценки местной и зарубежной прессы. Каждая работа была настоящим искусством, блестящим зрелищем, в котором было все: еврейский искрометный юмор, задор и темперамент, национальный быт, полная актерская самоотдача. Кроме того, при театре работала студия, где дети учились музыке и балету.

Благодаря новаторской деятельности Моисея Исааковича Гольдблата у Биробиджанского театра сформировался собственный неповторимый стиль. Да и репертуар советско-еврейской сцены часто апробировался именно в Биробиджане, а не в Москве, как это было прежде. А ведь до этого он принципиально ничем не отличался от других провинциальных театров, был всего лишь бледной тенью Московского ГОСЕТа.

В годы Великой Отечественной войны, несмотря на то что театру пришлось работать в тяжелых условиях, артисты продолжали играть на сцене. Театр ставит пьесу "Профессор Мамлок", показывающую весь ужас, который несет с собой человечеству фашизм.

В связи со всеобщей экономией и сокращением дотации, БирГОСЕТ был вынужден максимально уменьшить свои расходы. Актерский состав был сокращен с 33 до 20 человек.

Выжив в войну, театр успешно продолжал ставить спектакли. Но наступил 1947 год, несмотря на все труды режиссеров и актеров, над ГОСЕТом, как, впрочем, и над всей самобытной еврейской культурой, сгустились тяжелые тучи. В конце года из Москвы пришла директива - перевести театр на хозяйственный расчет. Стало понятно - без финансовой поддержки государства ему не выжить. Но коллектив не собирался сдаваться. Для увеличения количества зрителей было решено готовить спектакли и для тех, кто не знал идиша. Только в 1948 году артисты театра подготовили 213 концертов и выступили с ними в районах области, и это помимо спектаклей. Художественный руководитель, а после главный режиссер театра Ефим Гельфанд за четырнадцать лет поставил двадцать один спектакль, среди них были и особенно памятные. Так, в том же 1948 году поэт Перец Маркиш предложил театру трагедию "Восстание в гетто". Борис Герцберг писал: "Прошло почти 40 лет после постановки, но до сих пор не изгладилась в памяти финальная картина спектакля: на сценической площадке, изображающей баррикаду, лежат погибшие, истерзанные пытками, покрытые ранами участники восстания и их вожаки... В зале такая тишина, что, кажется, слышно дыхание каждого зрителя".

Но, как говорится, от судьбы не убежишь - борьба за существование театра закончилась поражением. Одной из последних работ коллектива ГОСЕТа стал спектакль по пьесе местного драматурга и писателя Бузи Миллера "Эр из фун Биробиджан"("Он из Биробиджана"). Но вскоре автор был репрессирован, а спектакль, отнеся к разряду националистических, запретили. Вместе с автором за колючей проволокой оказались писатель и драматург Григорий Рабинков, журналист Наум Фридман, актер Файвиш Аронес, бывшие директора театра Михаил Корман и Натан Вайнгауз, поэтесса Любовь Вассерман, писатель Бер Слуцкий и многие другие.

"Утром 5 ноября из городской конторы связи пришел доставщик телеграмм, - вспоминал Борис Герцберг, директор театра с 1938 года. - Он вручил мне бланк с грифом "Правительственная". Телеграмма сообщала, что Совнарком РСФСР, учитывая предложение Управления по делам искусств, решил закрыть в Биробиджане государственный театр как нерентабельный и не имеющий достаточного контингента зрителей...

11 декабря 1949 года ликвидком (я был его председателем), рассчитавшись со всеми кредиторами, завершил свою деятельность. Биробиджанский театр стал историей. Я чувствовал себя могильщиком... Но, несмотря на все это, я верил, что придет время, когда снова заговорят о театре с берегов Биры и Биджана".

Многие актеры оказались в ГУЛАГе, многие разъехались по городам России. Остались те, кому удалось найти работу. Один из них - Моисей Бенгельсдорф, был вынужден на первых порах устроиться чернорабочим на швейную фабрику. Но любовь к театру он сохранил на протяжении всей своей жизни и сумел привить ее окружающим. В том числе и своему сыну, Серго, который до сих пор помнит наизусть всю музыку спектаклей, весь текст номеров. Будучи музыкальным руководителем постановки оперетты Авраама Гольдфадена "Колдунья" в драматическом кружке в окрестности Киева - Пущей Водице, он так писал о том времени:

"Я словно заново окунулся в атмосферу своего детства, в яркий праздничный мир "Колдуньи", мир еврейского театра. Кроме "Колдуньи", я помню и остроумную комедию о еврейском Ходже Насреддине "Гершеле из Острополья", и трагедию Самуила Галкина "Восстание в гетто", и изумительно тонкую по своему философскому звучанию пьесу Шолом-Алейхема "Тевье-молочник", и его же комедию "200 000"...

Часто случалось, что ... папа брал меня с собой в театр на спектакли и репетиции. И потом днем в общеобразовательной школе, вместе с актерскими детьми, чье детство, как и мое, проходило за кулисами этого театра, мы разыгрывали сцены из спектаклей на языке идиш, который и сохранился благодаря театральному детству в моей памяти и душе до сих пор... Я благодарен своему биробиджанскому детству за то, что остался евреем, любящим и знающим свою культуру, свой язык, что те семена, которые посеяли мои незабвенные родители, Биробиджанский еврейский театр, еврейская аура, окружавшая меня в те годы, проросли и дали свои плоды".