Феликс Демьянченко

Артист Молотов все время опаздывал на репетиции. Режиссер Ф. Демьянченко свирепел, лицо наливалось кровью, смотреть на него было страшно, а уж подумать, что могло бы случиться с опоздавшими и вовсе. Поговаривали, что он и рукоприкладством не брезговал. Вскоре все причины у главного виновника были исчерпаны - автобусов не было, кошка рожала, в больнице задержали и т.д. Фантазия тоже не беспредельная. И вот Молотов в очередной раз опоздал, входит в репзал, Феликс Тимофеевич поднял на артиста тяжелый взгляд и сквозь зубы сказал.

- Что – опять кошка рожала?

Молотов удивленно посмотрел на часы, одними губами выматерился, сорвал часы с руки, хлясь об пол и еще каблуком добавил так, что стекло брызнуло. А часы у него были дорогие, крупные, из тяжелого золота. Все артисты вскрикнули: «Ах!» а Ф. Т. схватился за сердце и по-отечески проговорил.

- Ну, что ж вы так расстраиваетесь? Ну, опоздали и опоздали. С кем не бывает? Разве так можно?

Потом уже выяснилось, Молотов зашел в реквизиторскую и попросил. - Нина Ульяновна, дайте мне какие-нибудь сломаные часы».

Она ему и выдала какую-то реквизиторскую рухлядь. Когда Демьянченко узнал об этом, то отдал должное мастерству розыгрыша.

…

Как-то Демьянченко собрал артистов, прочитал новую пьесу и сказал.

- Кому пьеса не нравится, свободны, я никого не держу.

Все, зная крутой нрав главного режиссера, - быть беде! - притихли на всякий случай. Только артист Саша Катунин, будущий телевизионный киевский режиссёр, первый год в театре, про подвиги Феликса Тимофееича слыхом не слыхивал, встал, молча положил перед режиссером роль и пошел на выход. Все, включая Демьянченко, ошалели от такой наглости.

- Вы куда? – спросил опешивший режиссер.

- Вы же сказали, можно идти.

- Но давайте поговорим, вы же не знаете моей концепции.

- Мне не надо.

- Может, когда я расскажу… - начал Феликс Тимофеевич.

- Мне пьеса не нравится, - уклончиво сказал Саша.

- А когда я расскажу, то вы поменяете своё мнение.

- Нет, не поменяю.

- Погодите, - заволновался режиссер, - Вы же не можете так уйти?

- Могу, - сказал невозмутимый Катунин.

- Почему?

- А вы же мне и разрешили. При свидетелях.

- При каких? – изумился Феликс Тимофеевич, - Кто разрешал? – и строго посмотрел при этом на артистку первого положения.

- Я ничего не слышала, - сказала артистка первого положения.

- Вы сказали, кому не нравится, могут быть свободны, - вспылил Катунин, - Мне не понравилось и я ухожу.

И ушёл. Все молча смотрели на бледного от бешенства режиссера.

- Какое хамство, - сказала наконец, артистка первого положения.

Репетиция продолжилась.

…

В 1981 году Камчатский театр приехал на гастроли в Москву. Играли в здании Малого театра. На сводной репетиции перед самым открытием главный режиссёр Ф. Демьянченко предложил артисту Владиславу Болеславовичу Болеславскому поменять мизансцену. Выйти не из левой кулисы, как он всегда делал, а из правой.

Болеславский отказался.

- Ах, так? – вспылил главный режиссер, - Тогда я ухожу.

- Ну и уходите, - сказал Болеславский. Он прошел войну, был орденоносцем и никого и ничего не боялся.

- Вы не поняли, - уточнил Феликс Тимофеевич, - Я вообще ухожу из Камчатского театра.

- Ну, и уходите, - повторил орденоносец, - Я лично вас не держу.

Феликс Тимофеевич повернулся прямой спиной, гордо вышел из зала и, действительно, не вернулся в Камчатский театр больше никогда. Через месяц попросил по телефону выслать ему трудовую книжку.

Московские гастроли прошли без него.

ВАЛЕНТИН ЗВЕРОВЩИКОВ