Наш бронепоезд (1988)

Сценарий фильма «Наш бронепоезд» (режиссер Михаил Пташук) был написан одним из лучших сценаристов, Евгением Григорьевым, двадцать лет назад. Шестьдесят шестой год. Оттепель давно кончилась. Брежневские либеральные подачки шли на убыль. Но еще теплилась надежда, еще никто никуда не уезжал, еще на памяти была повесть Солженицына, еще гуляли по стране звездные мальчики Аксенова, еще не «закрыли» Галича, еще бурлила Таганка, не выдохся «Современник», еще... Но уже начинались процессы, уже тягали поэтов и художников за тунеядство, начинали преследовать за книги, подписи, слова. Мы и не подозревали, как близка, необратима реальная опасность возрождения сталинизма, как лязгают челюстями верные слуги, ждут, когда их позовут, как слабы мы сами, интеллигенты, в которых конформизм был вшит с большей надежностью, чем ампула в тело алкоголика. Помню, когда я читала этот сценарий, меня трясло, как в ознобе, с таким безошибочным чутьем поведал Григорьев о нашем уже не вчерашнем, а сегодняшнем дне. И самым страшным в нем была тупая искренняя вера героя, что если партия скажет— надо, он ответит партии — есть. Как уже ответил однажды, когда служил, верный солдат, в лагере и расстреливал заключенных, ибо врагов не жалко, на то они и враги. Не усомнившись— а может, не враги, не заколебавшись — а как же безоружных-то?

Картина, снятая по этому сценарию, не потеряла бы своей зловещей актуальности и сегодня, да еще с таким блестящим трио: Филиппенко— наш брат журналист, из тех, кто больше ни во что не верит, Ульянов— бывший полковник ГУЛАГа, кто до смерти не в отставке, Петренко, исступленный маньяк-сталинист; но не они попадали в психушки, не их лечат там и сейчас. Если бы... Но произошло невероятное. И эту историю выиграл тот, кому ее меньше всего полагалось выиграть,— бывший вохровец Кузнецов, ныне простой рабочий, чистый, как родниковая вода, искренний, как гимназистка из повестей Чарской, прямой, как смычок скрипки Страдивариуса. Но тут не до шуток. Эту историю выиграл актер Гостюхин, чья природная искренность, подлинная народность, мужское, опять же, природное обаяние сделали из преступника мученика. Чья это была задача— режиссера, актера? Человек из железа, разоблаченный польским режиссером Вайдой как человек-робот, сконструированный для своих корыстных нужд партийной системой, в этом фильме предстает жертвой своей неподкупной веры — воевал, боролся, трудился ведь ради идеи, ради блага народа. За что же его сейчас?

Не он запутался — его запутали, его душу смутили, его выбили из колеи, сбили с верного пути— и он опять герой. И погибает, как герой, хоть и по пьянке, но вроде бы сознательно, опять, теперь уже навсегда, жертвует жизнью за чистоту идеи, в укор тем, кто. наплевал ему в душу, и душа не выдержала. Самое страшное последствие тоталитарной системы — человек, не способный оценить свои поступки, бездумный исполнитель злой воли режима,— опять возведен в ранг героя, чуть ли не жертвы тех, кто отнял у него, честного, самое главное— идею вырвали, как сердце Данко. Только ведь это была не его идея, не он ее выбрал, не сам к ней пришел. Его вооружили, приказали носить, как ружье через плечо, а если понадобится, пустить в дело. Не сострадание должен был вызвать такой герой, а ужас, ибо имя ему легион.

Алла Гербер

«Советский экран» № 15, 1989 год

В 60-е годы Евгений Григорьев один за другим написал два сценария - "Отцы-65" и "Отцы-66", на долгие годы оказавшиеся под запретом. Лишь в конце 80-х пришло для них время экрана. Первый сценарий экранизировал Аркадий Сиренко ("Отцы"). Работа получилась слабой, неровной. Возможно, не в последнюю очередь из-за странной идеи оправдания убийства во имя мести всем социальным мерзостям... Герой второго фильма, получившего у Михаила Пташука название "Наш бронепоезд" всю свою жизнь был человеком "системы". Учился, воевал, охранял сибирские лагеря, снова работал... Исправно голосовал "за", ходил на демонстрации, кричал "ура!" Сталину, Хрущеву, Брежневу...

Считал себя честным человеком. И вдруг...

Хороший актер Владимир Гостюхин ("Восхождение", "Урга") точно доносит до нас процесс ломки взглядов своего персонажа, который после встречи со своим бывшим заключенным пытается выяснить истину у своих старых знакомых.

Ироничного конформиста из "мидовцев" (А.Филиппенко), персонального пенсионера, бывшего начальника лагеря (М.Ульянов), все еще надеющегося, что его позовут, что его "опыт" еще пригодится...

Актерская игра помогает преодолеть схематичность и нравоучительность сценария. Несмотря на очевидные длинноты, "Наш бронепоезд" - фильм не только драматический, но и эмоциональный. С авторами трудно не согласиться: человеку не должно быть винтиком, четко выполняющим любые приказы "сверху".

Нельзя быть честным по приказу...

Александр Федоров