Киноистории обыкновенного безумия, или Сумасшедшие как самые нормальные люди вокруг

Кино-Театр.РУ

История кино

Киноистории обыкновенного безумия, или Сумасшедшие как самые нормальные люди вокруг

Можно ли точно определить грань между нормальным человеком и сумасшедшим?
И если ушедший в себя герой Дастина Хоффмана из «Человека дождя» (1988) Барри Левинсона -шизофреник, то как назвать людей, готовых во имя спорного клочка земли истреблять друг-друга сотнями тысяч?

«Человек дождя» (1988)

Имеет ли общество право изолировать людей, не похожих на большинство, если те не проявляют агрессии?

И не напоминает ли раз и навсегда заведенный порядок «желтого дома стандартный государственный режим?

Эти и подобные им вопросы неизменно задаешь себе, когда сталкиваешься с картинами о так называемых сумасшедших.
Пожалуй, наиболее яркий пример: человек виноват только в том, что он по природе своей непохож на других и просто физически не способен принадлежать к стае. По его собственному признанию он ведет себя как ребенок и иначе жить не умеет.

Впрочем, у такого подхода к теме есть давние литературные и культурные традиции. От искусства юродивых бродяг, скоморохов и придворных шутов до «Идиота» Федора Достоевского безумие трактовалось как своего рода просветление, озарение, переход человека на другой уровень миропонимания, позволяющий, отбросив бытовые условности, открыто, честно и бескорыстно говорить о главном, искренне выражать свои чувства и мысли.

К примеру, большой поклонник Достоевского - Анджей Жулавски - в фильме «L'amour Braque» (название можно перевести и как «Любовь направляет», и как «Сумасшедшая любовь») создает вольную фантазию на тему «Идиота», перенося действие романа в Париж середины 80-х годов XX века, где хрупкий герой Френсиса Юстера оказывается впутанным в гангстерскую авантюру с ограблением банка...

Однако далеко не все «обыкновенные безумцы» видятся сценаристам и режиссерам Запада положительными персонажами. Итальянец Марко Феррери, например, из фильма в фильм показывает как в обычных представителях «среднего класса» просыпаются шизофренические наклонности, порожденные дисгармонией окружающего мира, но никоим образом их не облагораживающие. Будь то патологическое обжорство как эффективный способ свести окончательные счеты с жизнью («Большая жратва»), фетишизм («Я люблю тебя»), фобия, влекущая к самокастрации («Последняя женщина») или каннибализм («Плоть»).

«Большая жратва» (La Grande Bouffe), Марко Феррери

В образном мире Феррери шизофрения - естественное, но болезненное состояние безысходности, и только женщина с ее инстинктом жизнестойкости, воспроизведения и воспитания потомства способна сохранить авторскую надежду на «катастрофический оптимизм».

Похожие мрачные фобии преследуют и многих персонажей Питера Гринуэя. В нашумевшем «Зоо: Зед и два нуля» (1985) врач хирург мечтает лишить свою пациентку обеих ног, а она сама в конце-концов также приходит к мысли, что он прав, ибо ампутировать только одну ногу означает обречь другую на страдания одиночества...

Да, хрупка эта узкая грань между безумием и «нормой». Перейдя ее, прошедший Вьетнам таксист, охваченный манией освобождения малолетней проститутки, убивает направо и налево («Таксист» Мартина Скорсезе), а любящие супруги, прожив рядом много лет, начинают настоящую войну на взаимное уничтожение («Война Роуз» Денни Де Вито)...

Впрочем, есть кинематографисты, не склонные воспринимать все эти проблемы всерьез. Они принимают как данность идею о том, что в этом сумасшедшем мире все люди свихнулись. Безумие как стиль безумной жизни. Так, вероятно, можно определить суть «Сабвея» («Подземки») (1985) Люка Бессона.

«Сабвей» («Подземка») (1985) Люка Бессона.

Этот фильм завораживает клиповой эстетикой, где почти каждый эпизод становится эффектной комбинацией виртуозного монтажа, музыки, света и непредсказуемой пластики героев в исполнении превосходного дуэта Изабель Аджани и Кристофа Ламбера.

Герои «Сабвея» живут в странном мире парижского метро, где находится место полицейскому участку, воровской малине, музыкальным репетициям и концертам и, уж в самую последнюю очередь, пассажирам. В отличие от многих своих коллег, занимающихся исследованием «безумного мира», Бессон вовсе не стремится наполнить этот мир убедительностью психологических мотивировок. Его герои вполне условные, хотя и очень броско поданные фигуры - будь то аутсайдеры общества, либо оказавшаяся среди них избалованная жена преуспевающего бизнесмена.

Люк Бессон строит свой фильм как увлекательную игру, заставляя действие раскручиваться подобно упругой пружине. Вовремя снимая накапливающееся напряжение от безумных выходок персонажей, режиссер словно подмигивает зрительному залу. Снимать кино для него - нескрываемое наслаждение. Будто в пику академическому киноведению, богатому на многословные рассуждения о сложностях творческого процесса. Люк Бессон с элегантной легкостью создает на экране ироничную и насмешливую пародийную стилизацию.

Что ж, каждому свое - и для кого-то сумасшествие мира вовсе не повод для мрачных сентенций или поисков утраченных духовных ценностей, а привычные правила игры.


Обсуждение

Ссылки по теме

анонс