Окраина конца света: «Ветер» — мрачное приключение тех, кому на Руси жить хорошо

Главный приз XXIII Международного фестиваля кинематографических дебютов «Дух огня» за лучший российский фильм получил «Ветер» — первая за долгие годы режиссерская работа продюсера Сергея Члиянца, созданная по архивному сценарию Петра Луцика и Алексея Саморядова. «Злую сказку» о путешествии двух мужчин по послевоенной степи задумали в начале 90-х (еще до «Окраины» — главного фильма об отечественном народном ресентименте), но сняли только сейчас. И это заметно: «Ветер» — винтажная притча с элементами роуд-муви о русском безвременье, в котором очень легко пропасть.

В 1998 году фильм Петра Луцика «Окраина» зачинался фразой, которую можно смело выбивать на гранитной плите: «Неправильный у истории ход. Шло все нехорошо, а вышло и вовсе плохо...». В 2025-м «Ветер» Сергея Члиянца оказывается в сущности про то же. Никто не скажет, что случилось с отечеством: должно быть, грянул «страшный русский ренессанс», и всё расползлось по швам. В сумеречной степи развевается какой-то непонятный флаг, стоят под парами военные «Уралы», мрачные мужчины в телогрейках сжимают автоматы. Взобравшись на грузовик, офицер заряжает толпу: уже вот-вот начнется новая война, да такая лютая, что даже в Москве будет слышно. Нужно срочно записываться в армию, брать оружие и защищать свою землю. Собравшийся народ слушает патриотические воззвания без особого интереса, и всё же покорно соглашается идти в поход. Надо кормить семью, а война — это, похоже, последний стабильный заработок в этом богом забытом краю.

Смотреть онлайн: «Дикое поле» — другой посмертный фильм по сценарию Луцика и Саморядова

Среди когорты новобранцев и обнаруживается главный герой «Ветра»: хуторянин Илья Морозов (Даниил Феофанов) тоже пришел послушать увещевания армейского рекрутера. Он только что вернулся из рейда, где искал пропитание для себя и заболевшей жены Кати (Серафима Гощанская). Уходил «за море» на несколько дней, а в итоге вышло, что отсутствовал неделями. Сюжет переносит зрителя в прошлое, где Морозов собирается в экспедицию, — берет кисет с табаком и двустволку. Дорога длинная, никогда не знаешь, что подвернется на пути. Если повезет, мужчина вернется с ведром рыбы, деньгами, платьем для любимой. Если понадобится — кого-нибудь убьет или ограбит. Не со зла, конечно, а потому что возвращаться с пустыми руками непростительно. Хотя ничего не известно об устройстве этой вселенной, понятно, что случился локальный конец света. Море обмелело так, что его можно перейти по пояс в воде. Между поселками бродит лихой люд с берданками и обрезами, никто не задумывается о гуманизме. Морозов вот не видит разницы между убийством человека и животного — жизнь забирается одинаково.

В пути «за перекоп» — на той стороне большой воды жизнь кажется сытнее — путник сталкивается с другим бедолагой схожей судьбы. Словоохотливый Волков (Олег Васильков) с ружьем наперевес прятался в кустах, явно помышляя кого-нибудь обобрать. Морозов его вовремя увидел, так что смертоубийства не произошло. Наоборот, покурив, они решают дальше идти вместе. Впереди дальняя дорога в поисках наживы и череда разговоров обо всем на свете: снах и рыбе, прошлом, которое уже не вернуть, и будущем, которое туманно.

Читать: «Сказка для старых» — криминальная былина Романа Михайлова с «Духа огня»

Продюсер нового русского кино Сергей Члиянц, стоявший за «Бумером», «Даун Хаусом» и «Как я провел этим летом», называет «Ветер» взрослой сказкой, основанной «на реальных событиях, которые могли бы произойти в ближайшем будущем». По крайней мере, именно так его видели Петр Луцик и Алексей Саморядов в первой половине 90-х — во времена гражданских войн на развалинах империи, непонятных простому человеку ваучеров и чеченских авизо. Сценарий о двух путниках, бредущих по распаханной историей земле, написан чуть раньше всё той же «Окраины», но так уж судьба распорядилась, что снять его удалось только через три десятка лет. Всё это время подаренная Члиянцу рукопись лежала без движения. Саморядов умер в 1994-м, Луцика не стало в 2000-м — некому «причесать» историю и исправить её ухабистый ритм. Режиссер и сам на этой сетует в интервью: были бы живы, обязательно попросил бы исправить детские болезни сценария, остро нуждающегося в еще одном драфте.

Порою неровность пугает пострашнее апокалипсиса — особенно к концу, когда бродячая притча внезапно становится арт-триллером о мужском безумии — куда там всяким чистеньким «Маякам». Однако в большинстве случаев «Ветер» всё же компенсирует недуги удивительными образами. В мире фильма всё знакомо, но вывернуто наизнанку, как старая шуба. На горизонте высятся циклопические башни и памятники. С прикроватного столика в доме Морозова смотрит на зрителя портрет Андрея Платонова. Здесь есть церковь, и кто-то всё еще верит в Бога. По степным дорогам идут в неизвестность колонны танков. Неожиданно вырастает из илистой земли ржавая труба газопровода. Пролетит вертолет, проедет машина ОБСЕ. Опять же, территория заселена огромным количеством персонажей: от таких же, как главные герои, разбойников поневоле (во главе с Николаем Чиндяйкиным) до бродячих культистов-харизматиков (Евгений Харитонов). Льются речи о небесной России (такое же недостижимой, как пелевинская Внутренняя Монголия), но Морозову и Волкову до нее, кажется, никогда не добраться — ведь каждый их шаг неумолимо ведет к преступлению. С пустыми руками домой не вернутся — это уже решено, — а добыть счастье честным промыслом решительно невозможно.

Читать: Зимой и летом — конец света: новейшие постапокалиптические сериалы

Может, именно в этом и кроется главная суперсила «Ветра», вынуждающего протагонистов идти на разбой: это кино о щемящем фатализме. Отказаться от сотворения зла уже нельзя, как и избежать воздаяния за него. И если герои «Окраины» своевременно демонстрировали с экрана мечту о народных мстителях — эдаких «Чапаевых» нового времени, идущих походом на прогнивший стольный град, — то «Ветер» констатирует, что никакой справедливости среди людей уж нет. Есть населенная грешниками истерзанная земля, есть жизнь и какая-то особенная русская смерть. Она может быть жестокой и нелепой. Есть, к счастью, и один спасительный нюанс: убить или умереть в истории Луцика и Саморядова почти ничего не стоит. Зато и воскреснуть можно по щелчку пальцев. Как будто не умер, а просто задремал.