Моя мама — абсолютно сельская женщина. Она работала с семи лет, так заведено было. Мама была очень работящей и до 89 лет себя сама обслуживала. Папа мой из наибеднейшего крестьянства, там уйма детей в семье была, в основном мужики. Рассказчиком он был великолепным, однажды эти его рассказы услышал режиссёр Саратовского драмтеатра — и с ходу пригласил его в труппу. Ему сразу же роли дали, а мы поселились в маленькой комнатёнке за театром. Так что наша с Лёней жизнь с младенчества со сценой связана: я уже в шесть лет выходила на подмостки в детских ролях, а Лёня ещё раньше.
Школу мы заканчивали в Вологде, где при театре была актёрская студия. Мы с Лёней (актёр Леонид Марков, родной брат Риммы Васильевны) сразу же поступили туда и попали к замечательному педагогу Лидии Давыдовне Ротбаум, ученице самого Ивана Николаевича Берсенева, бывшего тогда художественным руководителем Театра имени Ленинского комсомола. Она нас сразу и "приговорила": вы должны учиться в Москве. Отец тогда опять задумал переезд, на сей раз в Махачкалу, и по пути мы остановились в столице. Лидия Давыдовна перед отъездом просто потребовала, чтобы мы обязательно зашли в театр и показались Берсеневу, видимо, она ему о нас сообщила. И вот мы заявляемся в театр, и выходит к нам... лорд, по нашим понятиям. В великолепном сером костюме, белоснежной рубашке, в красной бабочке — мы про такое только в романах читали. Прослушал нас и сказал: "Беру вас под своё крыло. Набор в студию начинается в январе, ждите вызова". В Махачкале мы вовсю играли в театре, причём Лёня — главные роли героев-любовников.

Моей первой серьёзной работой была роль в спектакле "Вторая любовь". Нас за этот спектакль выдвинули на Сталинскую премию. Но тут Вторую любовь поставили во МХАТе, и премию, разумеется, дали им. Но я благодаря своей Фросе такую известность получила!
А из Ленкома меня уволили по сокращению штатов. Вернее, пытались уволить. Когда умер Иван Николаевич Берсенев, на его место назначили другого режиссёра. Ну вот, когда именно меня сократили, я пошла в ЦК партии. Хозяин кабинета тут же предупредил меня, что у него есть всего 15 минут. Выслушал меня, восстановил в театре. А я на следующий же день заявление об уходе написала. Но сама.

Я после Ленкома несколько лет работала в Москонцерте, участвовала в постановках типа "Огни Сибири", где у меня роль без слов — я какую-то сибирскую речку изображала.

Римма Маркова