Юрий Черницкий

Кино-Театр.РУ

НАВИГАЦИЯ

Юрий Черницкий фотографии

Черницкий Юрий Михайлович

16.05.1943 - 16.01.2015

Фильмография: 3 работы в 3 проектах

биография

Родился 16 мая 1943 года.

Заслуженный артист РСФСР (9.04.1985).
Народный артист РФ (21.03.2011).

Окончил Институт театра и кино им. И. К. Карпенко-Карого (Киев), курс актерского мастерства (1971, педагог - Н. Н. Рушковский).
Работал в Донецком Театре юного зрителя.
В Астраханском драматическом театре работал с 1974 года.

Ушел из жизни 16 января 2015 года в Астрахани.

Младший брат - актер и режиссер Игорь Черницкий (1953).

театральные работы

Вэл Ксавье ("Орфей спускается в ад" Т. Уильямса)
Губанов ("Коммунист" Е. Габриловича)
Дон Карлос ("Дон Карлос" Ф. Шиллера)
Дульчин ("Последняя жертва" А. Н. Островского)
Подхалюзин ("Банкрот" А. Н. Островского)
Пушкин ("Пушкин" А. Глобы)
Ромео ("Ромео и Джульетта" У. Шекспира)
Сергей ("Леди Макбет Мценского уезда" Н. С. Лескова)
Сталин ("Дети Арбата" А. Рыбакова)
Треплев ("Чайка" А. П. Чехова)
Хлестаков ("Ревизор" Н. В. Гоголя)
Илья Русин («Костры надежд» по пьесе «Легенда об Актереке» С. Калашникова, 1985)

призы и награды

Медаль «20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1965).
Медаль «За трудовую доблесть» (1981).

театр

фотографии

публикации

  • Соответствовать высокому званию
  • - Юрий Михайлович, когда, с раннего детства или позже, уже осознанно, молодой человек ощущает себя актером? Или все происходит случайно?

    - Нет, конечно, не случайно. Мой отец до войны был актером в Перми, в драматическом театре, и начинал он с известным актером Емельяновым, из маститых там был Менжинский. Вот они вместе в Перми начинали. Но война распорядилась их судьбами, как и судьбой нашей страны, по-своему. Отец 21-го года рождения, призвали на службу, и сразу - на фронт. Он воевал на Западном фронте, в самом начале войны его тяжело ранило, затем был в партизанах. Ему ампутировали ногу, и отец остался после войны инвалидом. В театр он, конечно, уже не смог вернуться. А вот Зиновий Гердт вернулся, но в кукольный театр, это совсем другое дело, за театральными ширмами актера не видно, куклы в руках. Позже Гердт стал сниматься в кино, и мастерство операторов умело скрывало его дефект.

    А у отца театральная судьба была сломана. И вообще у него была довольно сложная история его послевоенной жизни на Украине. Там я и родился. И хотя отец не вернулся в театр, но в семье всегда интересовались театральной жизнью, у родителей были знакомые актеры, приходили в гости, общались. Мама у меня - учительница литературы и русского языка, так что литература, театр, кино были нашей духовной жизнью в семье. А я в детстве очень хотел быть скульптором, художником, и у меня, говорили, есть способности, даже немного занимался, но поступил в институт театра и кино имени И.К. Карпенко-Карого в Киеве на курс актерского мастерства к педагогу Рушковскому. Так я уехал из Перми.

    - Почему выбор пал на Киев?

    - В Киев поехал поступать потому, что там жили у меня родные тетки, все-таки свои люди, и было больше уверенности, так как каждые четыре года набирался русский курс. Из 275 поступающих приняли только четырнадцать, и у нас на 14 человек было три педагога по актерскому мастерству, все трое - народные артисты, выпускники МХАТа, среди них Соколов Николай Алексеевич, старейший режиссер, педагог, бывший художественный руководитель русской драмы в Киеве. А наш факультет в институте считался как бы филиалом МХАТа, да и мхатовцы любили гастроли в Киеве, приезжали почти каждый год. И своих студентов они не везли в Киев, а брали нас в спектакли, так что я участвовал в знаменитых мхатовских спектаклях – «Дни Турбиных», это еще булгаковская постановка, «Царская милость» Полтавского, где в главной роли были Павел Массальский и Алла Тарасова, и мы, молодые, в общих сценах. Так что можно считать счастливым везением, что в самом начале своих актерских шагов я был рядышком с Аллой Тарасовой, Павлом Массальским, Михаилом Яншиным, Борисом Смирновым, тем самым, что играл роль Ленина, да так, что зал вставал с аплодисментами. И мхатовские актеры нас знали. На каникулы мы приезжали в Москву, нас селили в театральное общежитие МХАТа, и мы бегали по театрам Москвы, нас принимали, как своих.

    - Как возникла Астрахань в вашей биографии?

    - После окончания института по распределению я должен был остаться в Киевской драме, и меня уже занимали в некоторых спектаклях, но пришел новый главный режиссер и привез с собой изо Львова несколько молодых актеров. Тогда министерство культуры направило меня по распределению в Донецк, где открывался новый ТЮЗ. Там я три года отработал, и довольно насыщенно творчески: сыграл Пушкина, Хлестакова, другие серьезные роли. Но мне хотелось в хороший русский драматический театр. И как-то в Москве меня познакомили с Алексеем Алексеевичем Образцовым, который был в Астрахани главным режиссером в драмтеатре. Мы поговорили, и он пригласил меня в Астрахань. Посмотрел мой репертуар, а школа у меня была солидная: дипломная работа в институте - Треплев и актерские работы в Донецке.

    Так в 1974 году в моей биографии и возникла, как вы говорите, Астрахань. Приехал я по приглашению Образцова, но вскоре театр заштормило: новым главным режиссером была назначена Нелли Ражденовна Эшба, а Образцов напоследок мне сказал, что астраханскому театру он сделал хорошее приобретение в моем лице, и добавил: «Вас я бы забрал с собой, но Эшба попросила меня вас не трогать». Да я и сам уже был семьянином, жена, дочка. Для меня совсем не просто летать туда-сюда, я не из такой породы людей, это не в моем характере. И я остался в Астрахани.

    - И не зря. Роль дона Карлоса в первом же спектакле Эшбы сразу сделала вас знаменитым. И все эти годы астраханцы вас высоко ценят, у вас талант, помноженный на авторитет и зрительскую любовь. Вы не жалеете, что остались?

    - Что значит – жалеть? Были в жизни разные периоды, как у любого актера. И подъемы, и спады. Были и времена как бы охлаждения интереса ко мне со стороны художественного руководства. Постоянная смена художественных руководителей тоже сказывалась на творческой атмосфере в театре. Да и особенность нашей профессии в том, что, даже достигнув определенного звания и признания, каждый раз приходится доказывать заново, доказывать работой, и твои прежние заслуги зрителю, пришедшему на новый спектакль, неинтересны. Он пришел и хочет увидеть здесь и сейчас, на что ты способен, что ты играешь и хочешь выразить.

    - Вы первый народный артист России в 200-летней истории Астраханского драматического театра. Примите и наши поздравления от читателей «Волги»!

    - Признаюсь, получив высокое звание народного артиста России, я ощутил приятные моменты, но они такие мизерные, мгновенные, зато больше ответственности. Выходишь на сцену и понимаешь, раз в программке написано «народный артист», изволь соответствовать, поэтому работать нужно всегда.

    - А любимые роли у вас есть? Или каждая роль, как дитя, дорогая и единственная?

    - Безусловно, есть любимые роли. И врут те, кто говорит, что все роли одинаковы для актера. Есть роли, в которых ты можешь выразить больше, чем в другой роли, если роль позволяет тебе соответствовать. И есть роли, в которых не выразишь никакой мысли, глубокого чувства, тут уже выше головы не прыгнешь. А любимые - те роли, которые удаются, вот это, как дитя, чем больше на этого «ребенка» затрачено сил, здоровья, энергии, чем труднее победа, тем она тебе дороже. В моей актерской биографии роли Треплева в театре-студии, Пушкин в одноименной трагедии - это на всю жизнь. Ты окунаешься в иные обстоятельства, присваиваешь черты характера и реалии жизни великого человека, пытаешься прочувствовать его боль, сделать ее своей, и это в твоей душе оставляет глубокий след на всю жизнь. Да и другие роли – Ромео, Дон Карлос, можно много перечислять, роли, которые тебя обогатили духовно, они дороже и памятнее всего.

    - Актер в своей профессии переживает столько чужих жизней, сколько у него ролей. И каждый раз заново. А как выходит актер из роли? Или спектакль состоялся, закрылась дверь - и свободен?

    - Нет, все остается, не сразу понемногу отходишь. А вот какая-нибудь другая сильная роль тебя выводит на новый уровень понимания. Такое ощущение у меня в молодости было, когда я получил роль Пушкина в Донецком ТЮЗе. Другой актер репетировал эту роль, но неожиданно ушел из театра, поссорившись с главным режиссером, в общем, неприятная история. И мои сотоварищи, вчерашние выпускники, стали меня подталкивать, чтобы я подал заявку на эту роль. Художественный руководитель театра Аверченко был смелый человек, и он решил попробовать меня, новичка. Все получилось удачно, спектакль имел большой успех, меня стали узнавать на улицах. Но мои актерские и человеческие затраты были огромны, я настолько погрузился в эту роль, в его жизнь и время, столько перечитал и Пушкина, и о Пушкине… Мама даже говорила: у тебя, Юра, нос заострился, как у Пушкина. Так что, видимо, и внешне что-то меняется в актере. И это действительно так.

    Столкнувшись с образом вождя народов Сталина, а я никогда не являюсь прокурором для своих героев, актер - только адвокат, я попытался войти в обстоятельства его жизни. Понять, что могло быть в его душе, в его мыслях, и, погружаясь психологически в образ своего персонажа, я испытал, видимо, такой стресс, что у меня случился инсульт и меня с премьеры увезли в больницу прямо со спектакля «Дети Арбата», где я играл Иосифа Виссарионовича. Представляете? Он от инсульта умер, и его напряжение сказалось на мне… Думаете, случайность? Может быть, а может быть, и нет, когда вот так погружаешься в роль. Это как погружаешься в глубину, чем глубже, тем труднее выплывать, но и быстро выныривать не к добру, это знают профессионалы-водолазы. Так и здесь: иногда трудно выходить из роли, конечно, не из всех.

    - На ваш взгляд, современный театр, не только Астраханский, изменился как таковой?

    - У меня такое ощущение, что кто-то очень желает резко все изменить. Я противник этого. Эксперименты могут быть, но все новое должно строиться на твердом фундаменте, иначе это карточный домик, это все пустышка и все развалится. А если в театральном деле нужно что-то новое, то возводить это нужно на хорошем фундаменте, на традициях. Прежде чем браться за эксперимент, сначала освой всю технику. Это как в живописи: ах, сегодня я буду Малевичем. Да нет, без твердых основ искусства ты будешь не Малевичем, а маляром, который, рисуя квадрат, просто пачкает стены. А Малевичем ты не будешь. Это он на всех «измах» - акмеизм, импрессионизм, кубизм и прочее - поставил жирную точку, и все стоят перед этой точкой и пытаются рассуждать, чтобы показать, какие они умные. Что дальше? За черным квадратом черная дыра, ничего нет, но прав он или не прав, художник есть и будет, пока стоит этот мир. Искусство будет жить и развиваться, будет и другой виток, и опять пройдем через какие-то азы, раз без этого не можем. Но настоящее искусство все равно возвращается к тем основам живописи, скульптуры, которые были заложены в античном мире, и мы от этого не уйдем.

    Так же и в актерском деле. То, что многие века театр нарабатывал, строился как институт культуры, как трибуна, с которой можно сказать миру много добра, невозможно ни зачеркнуть, ни загубить. Люди во все времена идут в театр за сопереживанием и в какой-то мере за сотворчеством. Ни кино, ни телевидение этой магией не владеют, у них другие способы воздействия. Без живого присутствия зрителей театр немыслим. Время, конечно, и в театре отберет то, что не от души. Эксперимент в театре не самоцель, как это считают некоторые режиссеры, чтобы привлечь внимание скорее к своей особе, чем к театральному процессу. Есть и актеры, которые занимаются саморекламой. Все это не от сердца, а от лукавого. Это все равно как почесать правой рукой левое ухо, хотя проще сделать левой. Таких много сейчас, к сожалению. Незачем на время ссылаться, мол, оно такое вот и жизнь такая вот. Все от человека. Сейчас даже как бы модно стало эпатировать людей, вплоть до непристойностей на сцене. К сожалению, исчезает понятие приличий, вежливости, культуры поведения.

    - Вы снимались в фильмах «Лес», «В той области небес», «Юнкера»...

    - Знаете, в чем для актера главное отличие театра от кино? В театре – живое дыхание зала, и ты каждый раз вносишь в роль свое настроение, мироощущение, что-то новое, что сам для себя, может быть, и не сразу открыл в том образе, с которым выходишь на сцену. В кино – другое. Фильм на экране, ты уже ничего не исправишь. Вот у меня дома на диске есть «Юнкера», но я не смотрю. Ушло время, я изменился, и мне это как-то неинтересно.

    - Юрий Михайлович, вы много читаете со сцены наизусть. Кто ваши любимые поэты?

    - Прежде всего Пушкин. Это как родной человек, такое у меня ощущение. И мое становление как артиста произошло через роль Пушкина, и в его творчестве столько глубины, проникновения не только в прошлое, но и в будущее. Пушкин актуален всегда. А знаете, у меня была встреча с правнуком великого поэта. Это было на гастролях в Орле, и в гостинице на одном этаже с нами жил Григорий Григорьевич Пушкин, это его правнук по мужской линии. Я с ним много общался, рассказал, что играю Пушкина. Григорий Григорьевич оставил мне автограф. И представляете, этот автограф помог мне в Питере попасть в пушкинский музей на Мойке, когда его только открыли после ремонта и пускали одних иностранцев. Я пытался пройти, меня не пускали, и тогда я, вспомнив об автографе, показал его - и меня пропустили. Так Григорий Григорьевич помог мне посетить квартиру-музей на Мойке. Через Пушкина я и полюбил поэзию. И поэтов, к которым лежит душа, которых считаю «своими», у меня много – Есенин, Блок, Пастернак, Тютчев, Маяковский, Вознесенский… И все они любили ТЕАТР.

    Нина КУЛИКОВА

    29.10.2013

дополнительная информация

Если Вы располагаете дополнительной информацией, то, пожалуйста, напишите письмо по этому адресу или оставьте сообщение для администрации сайта в гостевой книге.
Будем очень признательны за помощь.

Обсуждение

новости