Всеволод Санаев

С первого взгляду, не подумав, его любили припечатать: «всегда на одно лицо». Нет бы сообразить, до чего же тяжело с таким, сверхположительным, лицом этак разгуляться по ндравам-типам-характерам. В уморительном дуэте с Борисом Новиковым санаевский Федор Ходас под финиш раскрывается так глубоко, что поднимает сразу на несколько философских ступенек не только образ с виду заурядного старика-фронтовика, но и сам, легкий и не слишком притязательный фильм «Белые росы».

Как показало время, деревенский консерватизм Ходаса и был прозренческой, спасительной и оптимальной альтернативой урбанизации общинного духа с последующей глобализацией совести и всего остального.

Казалось, самого Санаева можно идентифицировать с обстоятельными до занудства сыскарями Сазоновым («Это случилось в милиции») и Зориным («Похищение святого Луки», «Черный принц», «Версия полковника Зорина»). Однако ведь «с сим победиши»! А все потому, что этим и брал, а в самом «сером» его персонаже обязательно кроются лукавинка и мудрость.

Знание партийной иерархии – Народный артист СССР Санаев был парторгом в актерском цехе и 20 лет секретарем Союза кинематогрфистов – блестяще трансформировалось в образы номенклатуры, не имеющей национальных и временных привязок.

Вы только приглядитесь, как филигранно передан настороженно-льстивый конъюнктурный нюх «почетного бюрократа губернии» – Председателя Палаты в швейцеровских «Мертвых душах». А Ярослав Степаныч – верховный канцелярский босс из «Забытой мелодии для флейты». Под соусом «тоталитарного нигилизма» мы выплеснули с водой и ребенка: аннулировали и манеру, и заслугу артиста, переосмыслившего и высмеявшего это явление.

В итоге, на долгие годы в отношении Санаева установился однобокий подход. Точно он не самокритически показал литературного генерала Жаркова, на старости лет убедившегося в собственной никчемности, а сам - такой («С вечера до полудня» по В. Розову). Притом что подобная «идентификация» – не есть ли признак мастерства перевоплощения?!

Зловещий и подлейший «Сиплый» из «Оптимистической трагедии» - совсем другая «опера». Равно как простой в своей непростоте профессор-фольклорист из «Печек-лавочек» или Ермолай Воеводин в фильме «Ваш сын и брат» (Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых). Впрочем, союз с Шукшиным – это отдельная «песня» на все времена.

И киноактер был на все времена.

Правда, роман с театром не задался. Одно время Санаев служил в МХАТе, театре имени Моссовета, опять в МХАТе. Но в середине 1950-х у него сильно заболела жена и, чтобы прокормить семью, артисту пришлось оставить сцену. Мхатовские коллеги такого донкихотства не поняли. А Всеволод Санаев окончательно ушел в кино, где дебютировал сразу же по получении ВГИКовского диплома в 1938-м.

Дебют назывался «Волга-Волга», любимый фильм товарища Сталина. В знаменитой комедии с двойным названием 26-летний актер сыграл не просто первую, а также «дважды первую» роль. Его мужиковатые персонажи (бородач-лесоруб и безбородый музыкант) разны, но органичны. И это объяснимо: актеру ничего не пришлось придумывать. Свою «карьеру» Сева Санаев начинал сборщиком гармоней на Тульской гармонной фабрике. А вот последние полвека (вплоть до 1994 года) был верен Театру-студии киноактёра.

Что еще характерно: значительная, при этом заключительная, часть натурных съемок «Волги-Волги» велась на фоне Жигулевских гор. И это опять же не единственная перекличка между Самарой и судьбой великого актера. Через несколько лет эвакуированная дочь Лена вместе с мамой окажется в Куйбышеве – «запасной столице», а сам Всеволод Васильевич, чудом избежав плена, – в Саратове. Но это уже другая история…

Владимир Плотников. "Самарские тайны российского кино-2"