Игорь Богодух

Почти полвека народный артист России Игорь Александрович Богодух выходил на сцену Ростовского академического театра драмы имени Горького. Каждая его роль, будь-то Степан Разин в спектакле "Я пришел дать вам волю" или король Лир, Михаил в спектакле "Последний срок" В.Распутина или Городничий в "Ревизоре", для него - как отдельно прожитая жизнь. А сейчас актёр «держит паузу» - из штата театра ушел, но с профессией не простился. На интервью Игорь Александрович долго не соглашался: «спрашивают одно и тоже, отвечаешь, как попугай…» Тогда мы предложили: о чем хотите, о том и говорите.

Раньше и теперь
- Вам, наверное, интересно, почему я ушёл. Не очень хочется об этом вспоминать, но скажу так: мне стало скучно работать. Не знаю, может быть, прошло мое время, и просто я чего-то не понимаю. Но мне кажется, что общий уровень — театра, кино, литературы, образования, медицины — падает катастрофически. Просто уже ниже плинтуса. До театра ли людям? Отвыкли. Отвык народ от хороших книг, от настоящих фильмов, от нормальной музыки… Читают Донцову, экранизируют (!) Донцову и Маринину. Хорошие актеры вынуждены играть эту ерунду. Несколько лет назад у нас в академическом (!) драматическом театре – проходил сольный концерт какого-то Сергея Зверева! Он кто такой? Что он делать умеет? А по всему городу афиши с его, извиняюсь, портретом, билеты дорогущие… И кто-то ж эти билеты покупал, наверное… А может, и не покупал — больше он что-то к нам не приезжает, слава Богу. Телек включишь – ужас: то педофилия, то предвыборные игрища, то «русские бабки» с Петросяном... Живем в век фуфла!

- Какое время вам вспоминается, как самое счастливое в жизни?

- Четыре года на факультете физвоспитания в пединституте. Я – молодой, красивый! Какие вокруг меня были тогда люди! Ты можешь себе сегодня представить интеллигентного спортсмена? Или спортсмена бескорыстного? Нет сейчас таких!... Сейчас они — вон, в Думе заседают... А у нас на факультете был свой эстрадный оркестр – на всех общеинститутских вечерах мы играли. За хорошими книжками в очередь записывались: спорили - читал – не читал? Люди старшего поколения, наверняка помнят боксера тяжеловеса Льва Мухина - заслуженного мастера спорта, серебряного призера Олимпиады в Мельбурне… Это был мой ближайший кореш – добряк, бессеребряник, скромняга… Я учился с Виктором Понедельником, с Шевченко, с Ингушевым в одной группе. Мастера высочайшего класса! Но безо всяких понтов - не было тогда жлобства сегодняшнего. Хотя, надо признать, нынешние спортсмены, требуя себе всего и сразу, наверное, поступают правильно: уйдешь из спорта – и никому ты не нужен! Так всегда было.
- А самое мрачное время в жизни помните?
- Забудешь его! Выбрали меня секретарем партийной организации театра. Я ни в какую партию не рвался, но без этого звания «заслуженного» не давали. Вступил… А как стал парторгом, просыпаться не хотелось, глаза еще закрыты, а уже думаю: что ж такого плохого в моей жизни? С утра вызовут в райком – дрючить, потом – в горком за тем же самым, к вечеру – обком…
- За что?
- Это их работа была. Они ж ничего другого не умели.
Про Кирилла Серебренникова и Наталью Гундареву
Богодух снялся в 17 фильмах. Кино дало ему возможность работать с интересными режиссерами, принесло известность… А свою первую кинопробу актер вспоминает с содроганием.
- Дали текст, поставили перед камерой, она тарахтит, а я куда-то в темноту что-то говорю… Кошмар! Кино для меня вообще процесс загадочный... Я привык к анализу пьесы в театре, к долгим репетициям, к вопросам. В кино все задом наперед, и подготовительной работой с актёром редкий режиссёр занимается. Вот недавно я подснялся у своего давнего друга Всеволода Шиловского.

- Как фильм называется?

- Названия ещё нет. А играл я там — страшно сказать — прокурора Сахалина. Это фильм уже про Путинские времена и нравы. Сняли несколько эпизодов. Что получится — увидим. Кино — это очень непредсказуемо, там всё шиворот навыворот.

- В сериалы приглашают

- Я совершенно неудобен для людей, делающих сериалы. Там так: пришел, текст с листа в камеру оттарабанил, куда велели - повернулся, где велели - глаза вытаращил… Не умею я так.
- Вы работали с Кириллом Серебренниковым, теперь уже мировой знаменитостью. А с ним - как?

- Помню его первый спектакль на сцене нашего театра – там появлялись три или четыре Пушкина, лифт какой-то ходил туда – сюда… Ну, не понимаю я такого театра! И на худсовете орал, как резанный - ругал его, не стесняясь в выражениях. Но Кирилл не обиделся, а предложил вместе поработать в кино. Я согласился и ни разу об этом не пожалел: с ним очень интересно. Но трудно. Снимем сцену, Серебренников в восторге: «Прекрасно! Блестяще! Гениально! Еще один дубль!». Ты с ног валишься, а он что-то свое ищет. Кирилл – это явление природы.
- Есть у вас любимые партнеры в кино?
- Гундарева. Гениальная была актриса, царство ей Небесное. Вот снимают, скажем, мой крупняк, я говорю с кем-то, кто сидит на ветке дерева. Так вот, если этот кто-то Наталья Гундарева, она залезет на это чертово дерево и будет мне оттуда реплики подавать. А ведь чаще всего человека, с которым я якобы разговариваю, и на съемочной площадке нет…

В каждом веке свои беды

- Игорь Алексанрович, вы о чем-нибудь жалеете в своей жизни?

- Нет! Я живу хорошую жизнь. Времена мне достались паскудные - то коммунисты, то демократы-бандиты… Впрочем, когда они были в России, «хорошие времена»?! В каждом веке свои беды: то война, не приведи Господи, то холера, то революция... Так что жаловаться, может, и грех. Зато меня всегда окружали замечательные талантливые люди. У меня прекрасная семья, умница дочь, собака любимая, дача в станице Елизаветинской, из которой я сейчас почти не вылезаю: ловлю рыбу с мужиками, сажаю что-нибудь, в баньке с друзьями парюсь... Чего еще человеку надо?!
- А с театром как — развод окончательный?
- Знаете, я же совершенно не собирался ставиться артистом. А ещё недавно выходил на поклон после спектакля «Король Лир» и видел: зал встает… Кланяюсь, а у самого комок в горле! Страшно подумать, что этого счастья в моей жизни вообще могло бы не быть. О «Короле Лире» я и мечтать не мог: во мне 130 кг веса и рост 183. А Лир – он же беззащитный, щупленький… Но режиссер спектакля (Георгий Кавтарадзе – авт.) хотел показать, как ломают большого и сильного человека… Нет, с театром так просто не разбежишься в разные стороны. Будет хорошая пьеса, интересный режиссёр — пойду играть. Вот недавно в Таганрог ездил — маленький провинциальный театр, который живёт по своим правилам. У них нет даже пресловутого БОРЗа (борю организации зрителя), который носится по организациям всего города, чтоб хоть как-то втюхать билеты. Ничего этого в Таганроге не нужно - есть хороший театр, в нём касса. Человек, который хочет пойти на спектакль, просто покупает билет. И театр живёт! Ездит на гастроли, участвует в международных фестивалях... Недавно они играли премьеру «Враг народа», это малоизвестная пьеса Ибсена. Ставил Георгий Кавтарадзе. Получился очень добротный, серьезный спектакль, который смотрят с интересом. Хороша труппа, талантливый художественный руководитель Сергей Герд. Будет хорошая пьеса, с удовольствием сыграю с таганрогскими артистами...
- Ну, расскажите же, наконец, какими судьбами в артисты попали?

- Преподавал я физкультуру в техникуме, увлекся художественной самодеятельностью, стал играть в студенческом театре. И наш руководитель послал меня в училище искусств: пусть, мол, тебя послушают. А первый семестр уже заканчивается. Но собралась ради меня комиссия: басню я им прочитал, начал стихи – от волнения забыл слова, просят рассказ – не приготовил. «Вот, - думаю, - дурак, чего приперся!» Но меня приняли. Считай, в середине учебного года! Поучился чуть больше года - забрали в армию. Служил в спортроте, про театр всерьез не думал. Демобилизовался, зашел в училище просто так, по пути было. А преподаватель хвать меня за руку: давай, учись! Высшее образование есть, всякие там истории партии мне зачли. Ну сценическая речь, движение, фехтование – тут я уже попотел… Закончил училище – и в театр Горького. В 1963 году это было…

- В театральных вузах теперь, говорят, можно учиться за деньги! Заплати, и ты принят! Но студенты, поступившие таким образом, просто не ходят на занятия…
- Да и Бог с ними! Знаешь, это не самое страшное – быть плохим актером. Ну, будешь стоять в массовке, на радио пойдешь новости читать. А если человек за деньги стал врачом, и знает только, что ноги - это внизу, а руки – выше… Вот, где ужас, и он, увы, на каждом шагу…
- Вы, Игорь Александрович, кого только не играли: и королей, и нищих... А есть какая-то особо памятная роль?
- Мне надо, чтобы трудно было. Вот тогда интересно! Пусть это будет эпизод, но чтобы РОЛЬ, которая вымучит тебя, всю душу из тебя вынет, а потом ты ее, голубушку, почувствуешь и сыграешь… Сколько лет прошло, а помню, как я маялся с ролью Михаила (Спектакль «Последний срок» по Валентину Распутину – авт.) Вот как сыграть боль по умирающей матери молчанием, понуростью, застывшими слезами?! Начал репетировать – белое пятно, ничего нет, репетирую, репетирую – пусто! Вдруг точка какая-то нетвердая появилась, потом еще одна, вроде кусочек роли сложился. А дальше – никак! Я ночи не спал: «Бездарь, ты...» Но потом вдруг как прорвало - я почувствовал: выйду и возьму зал, - своей большой пятерней актер выразительно показывает, как это - «брать зрителя». - Вот оно, мое счастье!

Наталья Константинова

Коренным ростовчанам Игоря Богодуха представлять не нужно.

«Театр — это отображение нашей жизни»

Поколения ходили на спектакли, чтобы увидеть его — его Степана Разина, его городничего, его Лира. А роли в кино? «Миллион в брачной корзине», «Узник замка Иф», «Избранник судьбы» и др., — всего шестнадцать фильмов.
Два года назад Богодух оставил сцену. «АиФ на Дону» побывал в гостях у народного артиста.

— Как-то вы, Игорь Александрович, обмолвились, что самое любимое ваше занятие — ничего не делать. Желание исполнилось — сибаритствуете всласть?

— Встречаюсь с друзьями, работаю на даче, дел хватает. Вот только перед вашим приходом позвонили из администрации.

— Что вдруг власти вспомнили о вас?

— Решили вручить мне удостоверение чернобыльца. Да, был такой эпизод в биографии, правда, о нём я никогда не рассказывал.

После того как случился взрыв, в Чернобыль отправляли многих артистов. Власти решили, что людям, которые работали на ликвидации последствий аварии, нужна эмоциональная разрядка. Выступать в Чернобыль ездили Пугачёва, Кобзон. А как раз вышел «Миллион в брачной корзине», и новую комедию также рекомендовали там показать. Ширвиндт и Чиаурели не смогли поехать — режиссёр фильма Всеволод Шиловский позвал меня.
В Чернобыле мы пробыли неделю. Крутили фильм, выступали перед ликвидаторами, травили байки. Люди очень тепло нас принимали, хотя, что они в то время переживали в душе, после того, как провели день в том аду, нетрудно представить. Я и сам старался по возвращении поскорее забыть обо всём, что там было. Знающие люди ведь говорили, что радиация — это верная смерть, что человек от неё сгорает за несколько лет. Но вот прошло уже сколько времени, мне семьдесят два, а всё ничего. Видимо, повезло. Судьба.

Артист поневоле

— Верите в судьбу, Игорь Александрович?
— Как-то не задумывался. А отчего такой вопрос?

— Оттого, что, судя по вашей биографии, судьба вас просто-таки силой затащила на сцену. Ведь сколько раз признавались, что становиться актёром никогда не думали.

— Верно. Театром в юности я если и увлекался, то исключительно как зритель. А на первом месте для меня был спорт. Баскетболом занимался, парусом. Правда, в школьной самодеятельности участвовал, хотя брали меня туда разве что из-за фактуры: высокий рост, громкий голос — короче, герой. Потом, когда поступил в пединститут, на факультет физвоспитания, тоже позвали в народный театр — он располагался в ДК «Энергетик». И опять же об актёрстве даже мыслей не было. Относился к этому как к развлечению. Уж не знаю, что разглядел во мне тогда режиссёр народного театра, но он чуть ли не силой заставил меня поступить в училище искусств. Насел так, что пришлось согласиться пойти на экзамен, чтоб он больше не приставал. Кое-как отбарабанил басню, спел ни в склад ни в лад. Дальше надо было читать прозу, но комиссия сказала: «Спасибо, достаточно». Ну, думаю, всё понятно — провалился, теперь можно жить спокойно. Тут из дверей выходят: «Вы приняты…»

— Так тренер по игровым видам спорта поневоле стал актёром.

— У-у-у, до настоящего становления было ещё столько… Понимание, что такое работа артиста, театр, сцена, для чего всё это нужно, пришло позже, со временем. А поначалу покорила сама атмосфера театра, его совершенно неповторимая аура. Поэтому мы, молодые, сломя голову после занятий бежали в театр.

— Приобщиться к великому?

— Скорее, к великим. В театре перед вечерним спектаклем собирались патриархи труппы — Лобода, Шатуновский, Швейцер, выдающиеся артисты и уникальные люди. Мы стояли и слушали, как они беседовали о ролях, о премьерах. Хотя, честно говоря, те в основном просто травили байки и анекдоты, подшучивали друг над другом. Особенно выделялся Пётр Григорьевич Лобода, который умел шутить с совершенно серьёзным видом. Так случился его знаменитый прикол над Шатуновским. При всех своих достоинствах Виллиан Зиновьевич отличался просто невообразимой худобой. И вот Лобода однажды под каким-то предлогом стал вручать ему в подарок ремешок от своих часов. Шатуновский, естественно, отказывался, Лобода настаивал. И когда тот наконец сдался, Пётр Григорьевич торжественно произнёс: «Бери, Виля, носи на здоровье…. Чтоб штаны не спадали».

Такие шутки и розыгрыши в театре привычное дело. Помню, позже мы сами уже подшутили над Бушновым. В одном спектакле по сюжету он должен был выпивать. Вместо воды мы и плеснули ему водки. Михал Ильич глотнул, удивился, но деваться некуда: зрители-то смотрят — и мужественно допил до дна.

«Лир забирал два дня жизни»

— Недавно по телевизору снова показывали «Миллион в брачной корзине». Любите пересматривать свои фильмы?
— «Миллион» для меня значит особенно много, всё-таки это была моя первая работа в кино. А сложилось всё, как и с выбором профессии, тоже случайно. В середине восьмидесятых Шиловский поставил у нас в театре комедию «Моя профессия — сеньор из общества», в которой и мне досталась роль. И когда он решил снимать по этому спектаклю фильм, то вспомнил обо мне. До того момента я никогда в кино не снимался, поэтому даже не представлял, что это такое. Когда увидел свои первые кинопробы, пришёл в ужас. Шиловский говорит: «Отлично сыграл!» А мне хочется плакать, насколько бездарно и беспомощно, казалось, я выгляжу на экране. Оказалось, так себя чувствует каждый артист, впервые попадая на съёмку.

Ту роль я ценю ещё и потому, что она дала возможность познакомиться с целым рядом замечательнейших артистов — Сашей Ширвиндтом, Олей Кабо, Ларисой Удовиченко, дядей Колей Гринько. До знакомства с ними считал, что это небожители, которые себе цены не сложат. А оказалось, что каждый — душевный человек без всякой звёздности. Так часто бывает: многие их тех, кто играет сволочей, в жизни симпатичнейшие люди. И, к сожалению, наоборот…

— Шестнадцать фильмов для провинциального актёра — невероятная удача. Хотелось бы снова услышать «Свет. Камера. Мотор!»?

— Съёмки время от времени случаются, правда, роли всё эпизодические. Более-менее значимая была в фильме, который снимал Шиловский, — там я играю прокурора Магаданской области. Сейчас тоже поступило одно предложение, но окончательно пока ничего не решено. Хотя… Сниматься в кино, конечно, очень интересно, но играть в театре мне всё же нравилось во сто, в тысячу раз больше.

— Великая энергетика сцены?

— Как угодно можно называть. Сцена забирает столько энергии, нервов, жизнь твою забирает. Когда играли «Короля Лира», я после каждого спектакля сутки-двое не мог прийти в себя от жуткого внутреннего напряжения. Меня в это время нельзя было трогать.

— Поди доставалось домашним под горячую руку…

— Нет, семья для меня — святое. А дочке я вообще обязан половиной успеха. Признаюсь, что уж теперь: для меня всегда адской мукой было учить новую роль. Не могу быстро запоминать текст, хоть ты тресни! И Сашка помогала мне дома заучивать реплики, подыгрывала за партнёров.

— На отдыхе вы уже третий год. Скучаете по сцене?

— Если бы были хорошие пьесы, отличные режиссёры, великолепные партнёры, разве ушёл бы я из театра? Ведь мы работаем для зрителя. Чтобы человек вышел после спектакля и задумался. Театр — это ведь не просто развлечение. То, что происходит на сцене, — всё это в конечном итоге отображение нашей с вами жизни. Если я своей игрой помог кому-то разобраться в себе — значит, сорок пять лет в театре прошли не зря.

Александр КЛЮЧНИКОВ

02/03/2011