Талас Умурзаков

Предложение сыграть в картине роль нанайского мальчика Фильки было для меня полной неожиданностью. Хотя я уже и снимался до этого на студии “Казахфильм”.
Прилетел в Алма-Ату второй режиссер картины. Он просматривал детей по всей Средней Азии, искал в Сибири и даже на Крайнем Севере. Прихожу из школы домой, вижу - сидит в квартире незнакомый человек. Ну я подумал, что гости снова к нам пришли. У нас всегда был полный дом гостей. И отец сообщает, что меня приглашают на такой-то фильм. Мама, конечно, опасалась, за мою учебу, но ленинградский гость заверил ее, что администраторы ленты наймут для актеров-школьников репетиторов. И долго не думая, помощник режиссера дал мне прочесть сценарий будущей картины. А уже назавтра нужно было ехать на съемки.
Я, конечно, прочел сценарий запоем. В основном читал роль Фильки. Она мне была близка, я сам по характеру был такой – хулиганистый, подвижный, шустрый, спортом занимался.
Прилетели в Ленинград, а главного режиссера на “Ленфильме” нет. И мы полетели в киноэкспедицию в Крым. Думал, что будут кинопробы, но вечером, вижу, идет сам Юлий Юрьевич Карасик с Галей Польских, и он говорит ей: “Вот, Таня, познакомься – это Филя!”

- Можно сказать, что я сам родился на съемочной площадке, а вырос на подмостках сцены. Эта атмосфера насквозь пропитала меня. Но когда я приехал на съемки, первое ощущение было таким: как же я впишусь в этот коллектив. С Галиной Польских мы подружились за один вечер. Она была старше меня и повела себя так, что у меня образовалось какое-то внутреннее спокойствие.

После того, как наш фильм вышел на союзный экран и, особенно после того, как он выиграл Гран-при в Италии, приходило много писем и почему-то большинство зрителей интересовались тем, как я съел свечку. Ну там техника, в общем-то, простая была - в белую конфету вставили фитиль и кушай на здоровье. Много интересного было. Сырую рыбу, например, привезли на съемки, сказали, что будем есть ее. Для колорита и достоверности, наверное…

Я был подростком, Галка - постарше, и все остальные, потому меня как бы “курировали”. А у нас с ней была дружба, и я ревновал ее не только к исполнителю роли Коли, но и к взрослым. Второй режиссер все время старался от нее не отходить. И я ему говорил: “Отвали, пожалуйста, разберемся!” Я же боксом занимался, в сборной был, иногда даже дрался со сверстниками.
- Раньше, когда я своих студентов возил в Москву, Ленинград, Киев, Тбилиси, всегда была возможность посидеть, пообщаться живьем или по телефону даже. А как “разделизм” начался – все как отрезало! Галина Польских после этого фильма в гору пошла, ее много снимали. Шестьдесят ролей сыграла в советском и российском кино. А сейчас редко видимся. Последний раз случилось года три назад. Она приезжала в Алматы, мы встретились, несколько раз перезвонились и все…

- У нашего поколения воспитание другое было, мы о популярности не думали. Я, наоборот, стеснялся даже на улицу выходить. Выйдешь только из дома, а тебе сразу: “О, Филька идет!” Скорее, замкнутость какая-то была. Может возраст такой, хотя в шестнадцать-семнадцать лет это многим присуще, но мы скромнее всегда были.

- После фильма я решил оторваться от искусства, хотя в Ленинграде Юрий Александрович Товстогонов в свой театр приглашал, говорил: “Давай приезжай!” Я съездил в Питер на консультации, послушал, посмотрел. И все время думал, что вдруг я не туда пошел. Оттуда же не выйдешь, я же знаю, что это за зараза, актерское ремесло. И подал документы в сельскохозяйственный институт, на механический факультет. Причем поступил туда с таким кайфом: первый экзамен – на “пятерку”, второй – тоже на “отлично”. А уже на втором курсе, когда в реальности пошли тракторы и комбайны, сеялки и веялки, быстро понял, что все это - не мое. Но вообще мне математика и другие науки легко давались.
И двинулся я в знакомый “Казахфильм”. Начинал “микрофонщиком” - была такая специальность. Микрофон таскать для съемок. Потом осветителем поработал. Словом, прошел все стадии процесса кинопроизводства. Время двигалось. Потом все-таки уехал в Ленинград, поступил в театральный. Затем, когда умер отец, я уже третий курс заканчивал, пришлось вернуться.
Выпивки пошли, безысходность какая-то охватила. Здесь не снимают, и там тоже не могу пристроиться. То возьмут меня в режиссерскую группу, то еще что-нибудь. Но все равно чувствуешь, что твои идеи исчезают в никуда. Пошел-таки немного в разнос. Но все же вовремя спохватился – хватит, мол, мешает все это. И хорошо тут у нас театральный институт открылся. Я и пошел туда ассистентом на кафедре работать. Кроме того, оставалось-то всего два года отучиться. И с 78-го года занимаюсь там. Сегодня это Академией искусств называется.
- Педагоги, наставники ... Во-первых, это мое окружение, это мои родители – отец, мать. Мне везло на учителей. В Ленинграде был Товстоногов. И второй педагог - Кацман. И, конечно, Азербайджан Мамбетов, как раз он тогда в самом расцвете был. И я счастлив, что дышал с ними одним воздухом, варился в одном соку.

Талас Умурзаков