Анатолий Чуб

Анатолий Чуб – главный Дед Мороз страны, хозяин новогодней елки в Государственном Кремлевском дворце.

Его дедморозовский стаж перевалил за пятый десяток.

Сколько он «отморозил» елок на своем веку, уже и не упомнит: были и милицейские, и загсовые, и детсадовские, и театральные. А кремлевских пока шестьсот. По пятьдесят в год.

...В детстве у каждого из нас самым заветным желанием было попасть на Кремлевскую елку. Родители старались, как тогда говорили, «достать» заветный билетик. И вот в переполненной электричке мы едем в Москву. Заснеженный Ярославский встречает нас запахом мандаринов и еловых веток.

Радостное настроение не покидает и в метро, и около заповедного Кремля. Единственное, что страшит, – расставание с родителями.

И, по-видимому, не одну меня. Но ожидание встречи с Дедом Морозом перевешивает. И вот, нарядно одетые, притихшие и слегка испуганные, идем в огромный зал. И попадаем в настоящую сказку, где все мы ее участники. С первых минут взоры ребят обращены к Деду Морозу – огромному, почти двухметровому гиганту с голосом, гремящим, как иерихонская труба. Не припомню, до какого возраста я верила в неподдельность кремлевского Деда Мороза. А потом наконец познакомилась с ним.

Для Анатолия Чуба, в то время еще третьеклассника Толи, детский спектакль определил всю его дальнейшую судьбу.

– Наша семья тогда жила во Владивостоке: отец был военный моряк, – говорит Анатолий Иванович. – Я поначалу тоже мечтал стать моряком, но мне так понравилось играть на сцене! Участвовал в детских постановках вроде «Ералаша», потом выступал на телевидении – была такая передача «Приморский пионер». Когда приехал в Москву, точно знал, что буду артистом. В ГИТИС поступил легко, с первого раза. Все читали героические произведения. А я Крылова, Гоголя и Бернса. Цицилия Мансурова, она была в экзаменационной комиссии, сказала, что из меня выйдет отличный комический актер. Особенно на педагогов произвело впечатление мое выступление в роли Собакевича: я уже тогда был «совершенный медведь» – росту громадного, внушительной комплекции, рычащий бас...

Отучился – и пошло-поехало: ТЮЗ, Москонцерт. Все страну объездил, за границей десятки раз бывал.

– А как Дедом Морозом-то стали?

– Помните, в детстве было кино «детям до шестнадцати»? А у меня про возраст никогда не спрашивали. Совершенного еще пацана принимали за двадцатилетнего.

Так что Дедом Морозом я стал в восемнадцать лет. Поначалу думал, что малыши меня испугаются – такого здорового. Но нет – облепили, завизжали от восторга, трогают, теребят...

– Сценический костюм не очень «давит»?

– Жарко страшно – в тулупе, этой громадной бороде, поролоновой шапке, рубашке из болоньи. Один раз приболел, а дублера у меня нет – с температурой под 40 выступал. Костюм был насквозь мокрый, хоть выжимай.

Ну, тут уж надо работать, хоть мертвый – выходи, дети ждут.

– Дети верят, что кремлевский Дед Мороз – настоящий?

– Даже нынешние. Ко всему относятся серьезно. Например, в перерывах между спектаклями я ухожу отдохнуть, ребятам говорю: мол, в холодильник пора, таю. Некоторые спрашивают: может, за снегом сбегать?

А еще дети верят, что письмо для Деда Мороза, положенное вечером под домашнюю елку, к утру непременно окажется у него. Правда, современные дети все больше действуют по пословице «На чудо надейся, а сам не плошай». Отправляют письмо почтой, как Ванька Жуков, – только не на деревню дедушке, а дедушке в Кремль.

– Все послания на мое имя мне передают, – заверяет кремлевский Дед Мороз.

– Что просят дети?

– Подарки, конечно, игрушки и конфеты. Много писем из больниц. «Пришли, – пишут, – любимый дедушка, нам телевизор. А то тут так скучно...» Спасибо, федерации профсоюзов и телевизоры в мой мешок «кладут». Отправляю. Дети, понятно, в восторге.

Но последнее время все чаще просят, увы, чтобы папа не пил или родители не разводились.

Только в этом деле и главный Дед Мороз бессилен.

Ирина Маланина