Их оружие — кинокамера

Вместе с частями Красной армии прошли по нелегким фронтовым дорогам и кинооператоры - документалисты и фотокорреспонденты советских газет.

Это их трудом, мужеством и талантом была создана фронтовая кинохроника, бесценные кадры которой легли в основу многих документальных лент той грозной поры и сложились для сегодняшних поколений в кинолетопись великой битвы советского народа с фашизмом. Нам всем памятны кинокадры, снятые в сражающемся Севастополе, в героической Одессе, Киеве, во время боев за Новороссийск и Керчь.

К фронтовой кинолетописи неизменно обращаются и режиссеры игрового кино и художники смежных искусств, когда ставят своей задачей передать современным зрителям живое и неповторимое дыхание военной поры, великую стойкость человеческого духа.

Киноархивы хранят еще много драгоценных кадров, почему-либо не дошедших до экрана. Немало в тех кадрах незавершенных, нераскрытых судеб людей - участников войны. Расспросы очевидцев и свидетелей, настойчивый розыск в архивах, а порой и простые справки адресных столов нередко венчали труд кинематографистов удачей. Такой поиск героя из документального кадра лег в основу фильма «Подвиг Ленинграда», сделанного Ефимом Учителем. Памяти героев Могилевской битвы посвятил свою работу И.Вейнерович. С фильмом «Знаменосцы победы» выступал М.Литвяков. Он рассказывал о бойцах особого батальона, которые на параде Победы бросали к подножию Мавзолея знамена – штандарты разбитых фашистских полков и дивизии.

Иногда раздаются голоса: «Не довольно ли фильмов о войне?...»

Но сколько бы ни снималось картин о Великой Отечественной войне, наверное, никогда не наступит время, когда можно будет сказать: хватит, достаточно, все уже сказано.
«На защиту родной Москвы»

Так назывался один из киножурналов военных лет. Его жизнь была короткой – с ноября 1941 по февраль 1942-го. В ноябре 1941 года фашистская армия рвалась к Москве. Всем было ясно только одно - дальше отступать некуда. Поверить в то, что фашисты могут оказаться в Москве, было невозможно. Для съемки боевых операций в авиачасть под командованием полковника Образкова, прибыли операторы П. Касаткин и Т. Бунемович.
За короткий ноябрьский день летчики делали по шесть-восемь боевых вылетов, бомбили скопление немецкой пехоты, танков и артиллерии. Операторам стало ясно, что они приехали сюда не напрасно и сумеют снять много интересного. Конечно, у них была мечта и самим принять участие в вылетах на боевых самолетах, снять работу авиации с воздуха. Но операторы получили категорический отказ на свою просьбу. Причины отказа были две: им не могли гарантировать безопасность, да и места подходящего для кинооператоров в самолете не было. Однако им все-таки удалось добиться разрешения на полет. Их поддержали сами летчики, которые предложили устроиться в хвостовом отсеке вместе со стрелком – радистом. Самолеты были пикирующие, поэтому избежать огромных перегрузок было невозможно. Возникал вопрос: смогут ли операторы удержать в руках аппарат?

Снимать можно было только через верхние и нижние люки, через которые стрелок вел огонь из пулемета и только в тот момент, когда его место не было занято. Глаза слезились от сильного потока воздуха, руки начинали затекать, но камеру выпустить из рук было нельзя. За один полет снималось не больше 30 метров пленки - 1 минута на экране. А все ли получилось - можно было узнать только на студии, после проявки пленки.

14 декабря 1941 года журнал с этими съемками вышел на экраны столицы.

На Ельнинском выступе

Что можно считать «боевым материалом»?

Колонна пушек на лошадиной тяге…непролазная грязь, лошади выбились из сил, измотаны и артиллеристы, торопятся на новые позиции, а пушки засасывает трясина. Боевой это материал или нет?

Еще пример: артснарядом разбита кухня, убита лошадь. Оставшийся в живых повар собирает остатки пищи в переносной заплечный термос, с трудом тащит его к передовой.

Из воспоминаний А.Крылова: « Не могу забыть одну женщину. Она стояла у дороги с грудным ребенком на руках. Через пеленку сочилась кровь. А рядом, на земле, лежал второй ее ребенок, постарше. Он был мертв. Женщина просила довезти ее с детьми до Смоленска, до больницы. В отчаянии она даже не понимала, что одному из ее детей уже ничто не поможет и его надо похоронить. Нас было трое операторов. Ни у кого не поднялась рука снять убитую горем мать…»

Сейчас ни у кого не возникло бы сомнения в том, что это материал боевой, а тогда разгорались споры. Многие утверждали, что боевой материал лишь тот, где есть стрельба, атаки, победы, хотя никто еще из операторов в атаках не участвовал и с трудом представлял себе, как и что можно в них снимать.

К тому же это было время обостренной настороженности. Немцы забрасывали шпионов, парашютистов, диверсантов, «кукушек», и человек с киноаппаратом на передовой вызывал подозрение. Например, красноармеец заставил одного из операторов лечь вниз лицом и наставил на него винтовку со взведенным курком только за то, что он начал снимать на окраине деревни трактор. Оператору пришлось лежать, пока не пришел офицер и не проверил документы.
Операторы с новосибирской студии «Техфильм» направлялись в 24-ую армию, где должны начаться бои так называемого Ельнинского выступа.

Везде кипела боевая жизнь: окапывались бойцы, связисты тянули линию, занимала новые позиции полковая артиллерия. Шла подготовка к очередному бою, одновременно с продвижением войск двигались и кинооператоры. А 27-го августа 1941 года началась активная работа - ночью была проведена успешная операция по прорыву немецкой обороны; наши войска освободили несколько деревень. К сожалению, на этой операции не было корреспондентов. Поэтому утром операторы поспешили в освобожденную деревню, позже снятый материал стал именоваться «По дорогам войны».

Деревня не дымила, только потому, что всё в ней уже сгорело. На господствующей высоте советские бойцы мастерили новый наблюдательный пункт, а позади них еще дымятся обгоревшие подбитые танки, бронетранспорты, валяются исковерканные пушки, минометы. Бойцы собирали оставленные гитлеровцами мины.

Операторы долго ходили по деревни с киноаппаратом, им надо было снимать, а горло сдавливали какие-то спазмы.

Войска передвигались вперед, Ельня встретила их завалами разрушенных домов. В блокноте у кинооператора А. Крылова записано: Все, что можно было разрушить, - разрушено, все, что можно испоганить, - испоганено. Даже церкви превратили в конюшни, не говоря уж о разрушенных школах, больницах, яслях.

Единственный кадр

Лето 1943 года. Стонала Украина под игом фашистов.

В глубоком тылу противника в районе города Овруча через дремучий бор пробиралась небольшая группа партизан – подрывников. Они шли по компасу, шурша ногами в зарослях папоротника и черники. Было жарко, несмотря на густую лесную тень. Припаривало – к грозе.

Вместе с подрывниками шел и оператор П. Касаткин, прилетевший из Москвы. Кроме рюкзака за плечами – киносъемочный аппарат.

Гром грохотал все ближе, и вскоре хлынул обильный летний дождь. Ни деревья, ни плащ–палатки не могли спасти от такого ливня, скоро все промокли до нитки. Дождь шел до ночи, а когда стемнело, руководитель группы комсомолец Будишевский распорядился остановиться на ночлег.

На утро, наскоро подзаправившись, отряд продолжал продолжал путь к железнодорожному полотну.

Выйдя из леса в густой кустарник, все остановились, а два подрывника с толовыми шашками поползли к рельсам. Спустя 15 минут утреннюю тишину разорвали выстрелы. Вскоре вернулись запыхавшиеся подрывники.

- Нас обнаружили!...Дрезина идет!- возбужденно говорили они.

В это время с подошедшей дрезины застрочил пулемет , сшибая кору с деревьев.
Партизаны залегли, используя для укрытия каждую ямку, каждый бугорок. А как только умолк пулемет с дрезины, Будишевский, опасаясь окружения, приказал отдохнуть в глубь леса.

Прошло два месяца… за это время гитлеровцы провели карательную операцию, захватили базу Маликова, оттеснив его глубже в леса. Партизаны построили себе новую базу, а оператор Касаткин так и не смог снять пуск под откос гитлеровского эшелона.

Наконец была организована группа подрывников под руководством Тарасова. На этот раз путь к месту диверсии был гораздо ближе. Взрыв решено было произвести к вечеру, чтобы в темноте удобнее было отдохнуть.

Подрывники заложили тол и протянули длинный шнур от взрывателя. Оператор приготовился к съемке.

Из воспоминания П. Касаткина:
«И вот уже запыхтел паровоз вдали, застучали колеса вагонов на стыках.Я впился глазом в визир аппарата. Медленной панорамой следил за движущимся паровозом. Во рту пересохло от волнения… не прозевать бы…Пора нажимать кнопку или нет?...рано тоже нельзя нажать – пленки не хватит.Кажется пора…И одеревеневшим пальцем нажал кнопку.Аппарат снимал, пленка шла, а взрыва еще не было.Мне показалось, что уже вечность прошла, как вдруг в кадре взметнулся дым и пар, блеснуло яркое пламя, паровоз сошел с рельсов и ткнулся в кювет. Потом начало что-то рваться в перекошенных вагонах. Я хотел снимать еще, но ребята буквально за руку потащили меня в лес. Надо было уходить. Дело было сделано».

Позже, когда Касаткин попал в Москву, он увидел свой кадр в только что смонтированном фильме режиссера Александра Довженко «Битва за нашу Советскую Украину».

На боевых рубежах Балтики

25 июня 1941 года была отправлена фронтовая киносъемочная группа на Балтику. В состав этой группы входили А. Знаменский (начальник группы), операторы Б. Брут и Павел Лампрехт. Паша Лампрехт… так называли его на студии. Неутомимый выдумщик, экспериментатор, остроумный, веселый, талантливый парень, он был всеобщим любимцем.

Вот строки из его письма 1936 года другу, оператору Бакинской студии В.Еремееву: «Может быть наши правнуки будут совершать свою утреннюю прогулку в стратосфере, и , может быть их первые любовные признания будут произноситься не под луной, а на луне. Для этого мы, тропосферные люди, должны работать так, как работал Николай Островский, а может быть даже и лучше, ибо молодость еще с нами и по жилам течет горячая кровь…»

Горячая кровь текла по жилам Паши Лампрезта, и много блестящих съемок сделал бы этот талантливый оператор для летописи Великой отечественной войны, но судьба рассудила иначе. Лишь два фронтовых сюжета успел прислать на студию : «На боевых рубежах Балтики» и « На островах Балтики».

Для создания последнего сюжета Лампрехт и Знаменский выезжали на полуостров Ханко. Они снимали боевые действия морских пехотинцев под командованием прославленного капитана Гранина, которые освобождали мелкие острова Балтики.

Неблагоприятно для советских войск развивались в тот период события на территории Эстонии. Фашистским войскам удалось прорвать оборону нашей 8-ой армии и выйти на побережье Финского залива восточнее Таллина.

19 августа противник начал бои на подступах к столице эстонской ССР.

Силы были неравными, и , не смотря на героическое сопротивление наших войск на активную поддержку береговой обороны, кораблей и авиации Балтийского флота, 24 августа гитлеровцы подошли вплотную к городу.

28 августа солнце над городом померкло от черного дыма пожаров.

Горело здание арсенала, пылали цистерны с горючим. В акватории порта рвались тяжелые снаряды.Фашистская армия била по городу методично, квадрат за квадратом.

В этот день Балтийский флот и вспомогательные суда должны были покинуть Таллин. Знаменский и Лампрехт прибыли для эвакуации на транспорт «Вирония». Здесь уже были операторы Сумкин и Фомин. Каюты, коридоры, внутренние трапы были переполнены. Люди стояли, сидели, лежали. С помощью буксира под обстрелом противника «Вирония» вышла из ворот Таллиннского порта. Для перехода в Кронштадт и Ленинград вытянулся огромный караван . кроме боевых кораблей на переходе участвовали 55 транспортных и вспомогательных судов.

Гитлеровская печать в те дни похвалялась, что при эвакуации из Таллина будет потоплен весь балтийский флот. Для этой цели весь Финский залив между Таллином и Кронштадтом был минирован.
Базируясь в финских портах и многочисленных шхерах, подводные лодки и торпедные катера противника подстерегали наш караван на всем пути следования.

На «Виронии» пришло время ужина. Киноработников пригласили в кают-компанию. Но как только они сели за стол, завыла сирена воздушной тревоги. Всем пришлось выйти на верхнюю палубу.
Фашистские бомбардировщики набрасывались на транспорт со всех сторон, не давая передышки экипажу и зенитчикам. «Вирония» вышла из кильватерной колонны и , маневрируя, отстреливалась зенитными пушками.

И вдруг транспорт вздрогнул от мощного взрыва. Многие находившиеся на палубе были сброшены за борт взрывной волной. «Вирония» дала сильный крен. Сергей Фомин рассказывал, что стоящий рядом с ним матрос крикнул ему: «Надо прыгать!» И они прыгнули в воду.

Вскоре подводная лодка торпедировала «Виронию». Раздался страшный взрыв, и транспорт быстро затонул. Фашистские самолеты летали над плавающими в воде людьми и расстреливали их из пулеметов. Оставшихся в живых через некоторое время подобрали катера – охотники и другие мелкие суда.

Позже фотокорреспондент ленинской «Правды» Янов рассказывал, что он видел в воде мертвого П. Лампрехта с разбитой головой, которого поддерживало на плаву распластанное пальто. Об обстоятельствах гибели А. Знаменского ничего не известно.

Транспорт «Вирония» был одним из 53 погибших судов.

30 августа основная часть боевых кораблей Балтийского флота, транспортов и вспомогательных судов, совершив исключительный по трудности прорыв, прибыла в Кронштадт и Ленинград. Умелые действия и массовый героизм советских моряков сорвали планы гитлеровского флота.

Прошло лишь 2 месяца войны. Десятки фронтовых операторов продолжали самоотверженно трудиться, создавая кинолетопись Великой Отечественной, но уже не было лирика, мечтателя, талантливого оператора паши Лампрехта.

Берлин

Каждый понимал, что битва за столицу Германии должна оказать решающее влияние на ход военных действий в Европе.

Берлин – мозг и сердце фашизма, и его падение могло не только сломить сопротивление военной машины гитлеровцев, но и предопределить крах фашизма во всем мире.

Из воспоминаний Юлия Яковлевича Райзмана:

«Попав на фронт, познакомившись ближе с фронтовыми операторами и увлекшись людьми, с которыми предстояло работать, я поверил в то, что мы сделаем фильм. Но сознание ответственности, даже своеобразное чувство страха не оставляли меня и весь наш творческий коллектив до последней минуты работы, до выпуска картины на экран».

Операторы не были холодными рассказчиками, они не протоколировали события с беспристрастным спокойствием, они стремились наполнить кадры чувствами, которыми жили свидетели и участники событий.

Райзман считал, что автор и режиссер документального фильма должны непременно увидеть своими глазами события, о которых будут рассказывать.

Конечно, можно было сделать превосходный фильм и из чужого, незнакомого материала. Профессиональные навыки, умение, наконец, талант режиссера – документалиста помогли бы искусно смонтировать кадры. Но вряд ли бы это получилось так же эмоционально, как и у свидетелей, участников.
В дни подготовки решающего наступления на Берлин, были сняты кадры, которые разочаровали многих операторов. На экране мелькали груженные танками платформы, лесные дороги, закрытые сетками огневые позиции, саперы, наводившие на реке переправу, спрятанная в лесу труба бензопровода, к которой подъезжали машины для заправки.

Многим операторам этот материал показался серым, будничным, даже скучным, а очевидцы событий видели в нем многое, ощущали масштабы, грандиозность, продуманность и точность в выполнении блистательно задуманной операции.

Смонтированный потом эпизод, по отзывам критики и зрителей, получился удачным. Очевидно, режиссер и операторы сумели в конечном счете передать зрителю ощущения, которые остались от всего увиденного.

В дни штурма Берлина в распоряжении режиссера Юлия Райзмана было много операторов, он мог их расставить по своему рассмотрению, но обстановка все время менялась, а с ней вместе менялись и съемочные задачи, необходимо было непрестанное общение с операторами. Поэтому одним из важнейших условий полноценной работы становилась безупречно налаженная связь. Также осуществлялась постоянная телефонная связь с политотделами армий, куда операторы, снявшие действия этих армий, обязаны были каждые два часа давать сведения о снятом материале, в наше распоряжение были выделены связные мотоциклы. Менее чем за час мы могли добраться до любого участка фронта и лично руководить особо важными съемками.

Д. Ибрагимов, М. Посельский и А. Софьин снимали в частях генерала Чурикова, с которым они познакомились еще в дни героической обороны Сталинграда.

Собираясь по вечерам, операторы с воодушевлением рассказывали обычно о том, что видели за съемочный день. Все операторы пришли к Берлину уже обогащенными опытом четырехлетней работы на фронте, и все же события их опережали. Когда был получен приказ Верховного командования овладеть столицей фашистской Германией и водрузить знамя победы над Берлином, каждый на фронте, начиная от генерала и кончая бойцом, воспринимал это так, словно приказ был обращен лично к нему.

Фронтовая группа операторов кинохроники прошла с войсками 1-го Белорусского фронта славный боевой путь, и перед столицей Германии, у водного рубежа, на котором накапливались резервы и техника, операторы ждали начала наступления.
Каждый из операторов стремился первым заснять вступление наших войск в Берлин, и, когда на первую только что отбитую у врага улицу фашистской столицы прибыла оперативная группа, там уже оказалось двадцать из тридцати девяти прикомандированных к частям кинохроникеров.

В дни берлинских боев операторы собирались обычно по утрам в штабе киногруппы, получали задания на день, и каждый отправлялся затем по своему назначению
Все помнят незабываемые кадры штурма рейхстага и водружения на нем Красного знамени Победы. Эти кадры удалось снять операторам И.Панову и М. Шнейдерову, а через каких-нибудь 30-40 минут к рейхстагу пробились еще не менее десяти операторов, которые сняли уже реющий над зданием алый стяг.

Несколько дней операторы снимали эпизоды поверженного Берлина.7 мая Юлий Райзман должен был вылететь в Москву, но за несколько часов до вылета ему предложили задержаться. Оказалось, что на 8 мая назначено официальное подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии.

Этот исторический момент им удалось отснять подробно. А 9-го мая с материалом Райзман вылетел в Москву. Самолет сделал над Берлином круг. Внизу зияли руины поверженной столицы фашистской империи.
Столица социалистической державы-победительницы была озарена разноцветными огнями праздничного салюта. Этот контраст и подсказал конец фильма: таков Берлин…такова Москва.

К приезду Райзмана в студии скопилось свыше тридцати тысяч метров пленки, заснятой фронтовыми операторами. К этому нужно добавить около двадцати тысяч немецкой трофейной хроники, которую также следовало просмотреть. Из двухсот пятидесяти тысяч кадров нужно было отобрать примерно девятьсот.

Фильм был готов через шестнадцать дней. Помогла творческая слаженность коллектива. Делали все сообща. Интуитивно был уловлен и принцип монтажа, основанный на остром столкновении нашей и гитлеровской технике и стратегии.

Из воспоминаний Юлия Райзмана: «Все, что связано с работой над документальным фильмом «Берлин», навсегда останется в моей жизни, как труд, принесший огромное творческое удовлетворение. И то, что удалось увидеть в дни войны – дни наивысшего подъема моральных и физических сил советских людей, - помогло впоследствии глубже познать замечательную душу нашего народа – героя и строителя».

Весна Победы

Отгремели бои на улицах Берлина, гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала. Наступил долгожданный мир. В Москву слетелись асы боевых киносъемок – лучшие операторы фронтовых киногрупп, чтобы принять участие в киносъемках черно – белого и цветного фильма о параде Победы.

24 июля 1945 года в Москве на Красной площади состоялся исторический парад.

На всех главных точках Красной площади и прилегающих зданиях видны были люди с кинокамерами. Они должны были показать будущему зрителю и масштабы парада, и его участников, и детали происходящего события.
Чеканя шаг, проходили, равняясь на Мавзолей Ленина, воины – победители, те, что громили врага под Москвой и под Сталинградом, на Орловско-Курской дуге и в Севастополе, в Будапеште и Вене и, наконец, в самом Берлине.

Сверкали позолотой боевые ордена на новеньких мундирах, которые успели сшить для всех участников парада.

Вся эта великолепная картина парада была заснята также на цветную пленку и на экране зрители увидели ее такое же красочной и яркой, какой ее видел глаз. И мелкий дождичек, который капал с утра над Москвой, - не помеха, потому что все это многоцветие мундиров и знамен, отражаясь, повторялся в зеркальной поверхности брусчатки.

Большая группа солдат несла приспущенные знамена полков и дивизий третьего рейха. Солдаты бросали к подножию Мавзолея фашистские знамена. Они превратились в мокрые тряпки, попираемые сапогами советских воинов – победителей.

Так закончилась самая кровопролитная война в истории человечества, унесшая миллионы несчастных и обездоленных, уничтожившая неисчислимые материальные и культурные ценности. Парад Победы на Красной площади возвестил начало новой эры – эры прочного мира, которого жаждут честные люди на земле.

Бушмелева Кристина