Моноспектакль. (Посвящается N...)

Скоро, скоро кончится эта прекраснеая сказка.

Сказка, именуемая балетом.

И слова, так сладостно звучащие в течение всей её жизни, замрут, потеряют свою значимость, будут похожими на полустёршиеся надписи на заброшенных могильных плитах.

Все эти "батман", "тондю", "плие" превратятся в ничто, в прах, который мы отрясаем с подошв своих, начиная новую жизнь.

Скоро Ланочке паредстояло отрясти прах со своих белетных туфелек.

Возраст...Возраст...

Кроме танца и музыки в её мире просто ничему не было места.
Слишком уж огромна была эта её всепоглощающая страсть, этот смысл смысла, исключающий присутствие в её жизни чего-то инородного.

Инородными были брак и дети.

Всё то, что является первостепенным в жизни любой женщины.

Любой!

Но Лана не была любой, она была балериной.

Нет, вы не найдёте её фамилии ни на одной афише.

Лана танцевала в кордебалете.

Но вся жизнь её посвящена была служению этому чуду, этому светочу и кумиру, ставшему слезами и любовью.

Ставшему самой жизнью...

На сцене Ланочка задержалась благодаря упорству и полной отдаче себя делу, которому служила.

В столице задержалась, вступив в фиктивный брак с Гией.

Гия был изумительным танцовщиком и законченным геем.

Его высокопоставленный отец стрелялся, узнав о нетрадиционных наклонностях сына, но дрогнувшая рука не дала смерти забрать старика, лишь глубокий шрам, изуродовавший висок и бровь, напоминал о трагедии.

А Гия женился на Лане, девочке из провинции, желающей танцевать на подмостках столичной сцены, бредившей этой сценой.

Приличия были соблюдены.

Отгремела роскошная свадьба в одном из лучших ресторанов города.

Молодожёны получили ключи от новомодной квартиры, через порог которой Гия перенес светящуюся счастьем жену.

А переступив порог, молодые разошлись по разным спальням, и Ланочка уснула в одинокой постели...

Утром "семья" собралась в огромной, светлой кухне, отгороженной от гостиной лишь лёгкой жардиньеркой с цветами.

Пили кофе, весело переговаривались.

Всё было очень мило и современно.

Потекла жизнь...

Гия был добр.

Лана ни в чём не нуждалась.

Её никогда не оставляли в одиночестве в праздники или воскресные дни.

Но...но...

Гия блистал на сцене в сольных партиях, а Ланочке доставалось место последнего или предпоследнего лебедя в шеренге этих белоснежных птиц.

В сердце Ланочки стала закрадываться грусть.

Из-за неудавшейся балетной карьеры?

Да, но не только...

Ланочка полюбила Гию.

Она полюбила его так же, как любила балет.

Нежно и трепетно.

На всю жизнь.

Но понимала, что как и в шеренге белых лебедей занимает последнее или предпоследнее место в череде привязанностей Гии.

Нет, она не роптала.

Они жили под одной крышей.

У них был общий круг друзей.

Родители Гии любили жену сына.

Иногда навестить дочь приезжала мать Ланочки, скромная учительница французского языка.

Если не было спектакля, Гия сам встречал тёщу на вокзале и привозил домой.

Он был обворожителен. Пожилая дама таяла в горячих лучах его улыбки. Она недоуменно смотрела на дочь, красивую, но поблекшую, как несорванная роза. Пыталась вызвать на откровенность. Ничего не получалось. Ланочка лишь загадочно улыбалась и отмалчивалась.

И мать уезжала, увозя в своём сердце печаль и надежду - вот родит
дитя и всё образуется.

Да, родить ребёнка, это...

Это было немыслимым счастьем, которое окупило бы всё. Все неудачи и невзгоды выпавшие на долю маленькой Ланочки.

Но родить ребёнка от Гии было труднее, чем стать солисткой главной
сцены страны.

Многие недоумевали - почему молодая женщина, не преуспевшая в артистической карьере, отказывает себе в счастье материнства.

Что-то стал замечать и Гия.

Что, Ланочка?

Что с тобой?

Что-то не так?

Однажды, не выдержав, Ланочка разрыдалась на широкой груди мужа.

Рассказала о заветном.

Глупая, какая же ты глупая.

Кто же тебе мешает стать счастливой матерью?

Ты хочешь уйти?

У тебя кто-то есть?

У меня есть только ты, сквозь слёзы шептала Ланочка.

Гия задумался.

Я что-нибудь придумаю.

Успокойся.

Через неделю Гия пришел домой с роскошной коробкой, перевязанной яркой шёлковой лентой.

Примерь, пожалуйста.

Гия с ловкостью фокусника извлёк из коробки костюм маленького пажа.

Изящная, хрупкая Ланочка будто создана была для этого костюма и этой роли. Роли маленького волшебника, который ещё и не волшебник вовсе, только учится. Восхитительное создание, протягивающее Золушке хрустальные башмачки на раскрытых ладонях?

Гия попросил Ланочку походить в костюме, привыкнуть к нему, сжиться с ним. Рассказывал о новой роли своей и роли Ланочки в предполагаемом спектакле.

Ланочка с восторгом согласилась.

Облачившись в костюм и превратившись в изумительного маленького
мальчика, Ланочка стала оттачивать мальчишеские движения.

Представляла себя пажом Гии, ходила за ним хвостом, кланялась, несла за ним воображаемый плащ и шпагу.

Гия был в полном восторге.

Поздно вечером костюм благосклонно разрешили снять.

Ланочка стояла в спальне и снимала затейливые пышные панталончики,
состоящие из многочисленных ленточек.

Она не заметила, как в спальню вошёл Гия...

Судьба смилостивилась над маленькой Ланочкой.

Она зачала.

Гия был чудесным отцом, а Ланочка - восхитительной матерью с печальным взглядом Мадонны, знающей, что на пути её сына будут не только розы, но и тернии.

Иногда Ланочка доставала заветную коробку, в которой покоился костюм пажа. Костюм, в котором сыграла она главную роль своей жизни в спектакле для одного зрителя.

Она знала, что спектакль этот был единственным.

И не ждала его возобновления...